Если бы Хинамори слышала то, что говорила зампакто Шоичи, то она бы и ей высказала все что надо. Во-первых, подслушивать нехорошо. Во-вторых, нельзя называть девушку, которой нет сорока «женщиной». Вот нельзя и все. Любая бы за такое врезала. Сложно представить улыбку Уноханы, если ту назвать «бабуля». Такое спустить можно разве что пятилетнему мальчишке, который мало что смыслит. А ведь точно такая же реакция будет у любой особы женского пола на «женщину». Это Улькиорра мог ходить и разбрасываться такими словечками, но не менос-знает-какое-зампакто.
Едва девушка услышала вставку о халате, как глаза непроизвольно превратились в две щелочки. Нехороший знак. В один прекрасный день ученая додумается поговорить с отцом о том, что некоторые работнички себе слишком много позволяют и куда тех стоит отправить. Если раньше, конечно, сама не придушит. А желание было. Явное такое. Что же касательно невинности Шоичи с его вопросом «Причем здесь Коконое?», так Айяме могла бы честно сказать что думает о всех тех, кто в ладах с ее сестрицей. Это было бы много, эмоционально и, скорее всего, непечатно. Акон-младший же, очевидно, считал себя выше всего этакого. Этакий ангел нарисовался. Раздражение никуда не уходило, льдины стали не просто холодными, но еще и ядовитыми. В таком состоянии разве что кого-то убивать. С особой жестокостью, без каких-либо мыслей о пощаде.
Дальше – хуже. Айяме быстро вспомнила одну-единственную рациональную причину, которую же сама и успела себе ранее нарисовать. Конечно, беспокоит. Маюри-сама за то, что с Хинамори что-то плохое случится по головке не погладит, спасибо не скажет, в лобик не чмокнет. Хотя, иногда последнее использовали в знак прощания с покойником. Потому, возможно, как раз таки в лобик чмокнет.
- Единственное что мне нужно, это чтоб вы все сдохли, - скорее шипение, чем нормальная речь. Пожалуй, именно в такие минуты ненависть ко всему живому у нее и зашкаливала. Девушку нисколько бы не расстроил тот факт, что она осталась на всей планете одна-одиношенька. Пожалуй, таким и стоит жить отдельно от общества, для тех и для других подобное решение будет наилучшим. Ученую давным-давно упрятали бы в Улей Личинок, если бы не Маюри-сама. Безумия в ней было вполне достаточно, да и как образец для опытов очень хороша. А если учесть, что для окружающих она представляет опасность, то все вполне логично.
В общем-то она не собиралась ограничиваться одними словами. Попросту взяла пару обычных монеток из Генсея, которые у нее были сдачей с одной из прогулок - Хинамори любила кататься на каруселях в Каракуре летом. Странный аргумент, конечно, но Айяме стала подбрасывать эти металлические круглые и плоские предметы точно так же, как несколько минут назад Акиро. Раздражать подобное могло разве что ее саму, но никак не Шоичи. Все же ученая определено решила что если парень отсюда сейчас же не уберется, то ему же хуже. Бросив взгляд куда-то в сторону стоящей на полу чашки с кофе, девушка тихо окликнула:
- Кицуне, - это было еще тише, чем «Все в порядке», которое и так никто не смог бы услышать. Точнее, можно было бы сказать, что это вообще не было произнесено, лишь губы слегка шевельнулись. Что же касательно Кицуне, то та услышала и поняла. Недовольно пошевелившись где-то за спиной, то дала знать, что тут, еще жива и в случае чего можно даже обращаться, а если уж у нее будет настроение, то так и быть, сделаем что-нибудь полезное. Этого было достаточно для Хинамори. Далее девушка уже произнесла, обращаясь к Шоичи. – Я отношусь с подозрением ко всем кто общается с Куротсучи Коконое и ты исключением не будешь, заруби это себе на носу. И я могу вполне обойтись без чьей-либо помощи. А если уж я притащила тебя сюда, то только со скуки. И не говори мне просить что я хочу. Я буду требовать. Не устраивает – выметайся. Где дверь, ты понятие имеешь, провожать не буду.

Девушка устало плюхнулась обратно в кресло услышав ответ Шоичи. Мягко… Словно бы можно утонуть в этом предмете мебели. Глядя на парня из-под полуопущенных век Айяме подумала о том, что никогда не понимала их. Других ученых. Те были не более чем простое слово во множественном числе. Глядя на них как-то свысока, пусть даже и будучи ниже них ростом, девушка смотрела как те приходят и уходят. Каждый занят своим дело, и все она предпочитают с ней не заговаривать. Она для них чужая, непонятная. Вроде бы и росла на глазах ученых, вместе с ними, но при всем при этом была отдельно. Вместе, но порознь. Говорят, что если подобное приходит в голову, то несколько, да меняет отношение к окружающему, начинаешь смотреть проще, появляется толика понимания. Но в голове Айяме сейчас лаборатория делилась на «я» и «ученые», чего-то еще не было. Вы спросите: «А подопытные?» С ними ни один уважающий себя исследователь предпочитает не общаться, лишнюю тяжесть на душу брать никто не хочет.
Девушка невольно закалялась, прогулки в ночнушках дают о себе знать не с лучшей стороны. Горло ныло и было таким сухим, как и плохая проповедь. Не особо уже раздумывая кто прав, кто лжет, кого подговорили и к чему все это может привести, ученая схватила чашку с почти остывшим кофе, который приготовил ей Шоичи и в пару глотков осушила ее. Она никогда не любила горячие напитки, предпочитая пить теплое. Потому что когда ей становится жарко, то девушка это чувствует. Это нисколько не радует Хинамори, особенно учитывая что несколько и неприятно.
Ученая цокнув языком, посмотрела на Шоичи. Вкус у напитка был самый что ни на есть обыкновенный. Нельзя сказать, что и этот факт поднял настроение. Вроде как и травить-то ее и не собираются, но сама она любила очень крепкое кофе, раза в три сильнее этого. Для других подобная смесь – уже гарантия бессонной ночи, для нее же самое обычное кофе, а это… раствор какой-то. Но дело свое оно сделало, в горле уже не так сильно першило. Хоть что-то.
«Сама виновата… не сказала, что надо покрепче делать, положилась на Акона, конечно…» - пусть она вроде как и обвиняла саму себя, но делала так, будто все же Шоичи во всем и виноват. Да, это она умела как никто другой, обвинять кого-то всегда проще.
Всего происходящего хватило Кицуне для того чтобы понять, что уже можно расслабиться и делать все что придет в голову. Айяме же сообразила что пауза затянулась, а она так ничего и не сказала, а ведь парень ждет этих самых «приказов». Как-то даже и неправильно подобное. Все же начальство раздает задания, учитель дает правильное направление, а приказы отдают короли и королевы. А насколько знала себя девушка, пусть она и была как ни погляди странной, да подозрительной ученой, но в ее жилах голубая кровь не текла.
- Хм, да мне ничего и не надо. Я собираюсь немного отдохнуть и уйти, у меня дел достаточно, да еще и поговорить кое с кем надо. Потому даже не знаю что и просить… – монетки отправились на пол. Тихо и мелодично звякнув, часть из них покатилась куда-то в темноту комнаты, парочка штучек остались лежать там, куда Айяме их и бросила. Настроение было обычное, скажет так, никакое. Ничего не чувствуешь сам, ничего не чувствует твое настроение.

Да, Акон Шоичи умел контролировать эмоции и не выдал своего удивления, но чувствовалось что-то такое, что указывало на то, что способ Айяме пить кофе был не таким, каким надо. Ну да, благовоспитанные леди так не делают. И что с того? Если Хисаги Микан в таких ситуациях показывала средний палец какой-нибудь руки с фразой: «Мой отец фукутайчо, а теперь отвалите», то Айяме могла бы недовольно слегка поморщиться, ну или в зависимости от ситуации отреагировать еще как-то. И не обязательно адекватно. Что-то на уровне Микан, только выглядело бы несколько иначе.
Что касается самого кофе и предпочтений Айяме, то ей почти невозможно угодить хотя бы потому, что ее желания постоянно меняются. Как-то раз девушка умудрилась набухать полкружки сливок и преспокойно все это выпила. Хотя, это, конечно, лучше того случая когда она добавила лимона в напиток, особенно если учесть что там же были и сливки. Сахар же… если кофе не пустой, то надо и его.
- Возможно, - ответ был неопределенным. На самом деле кофе всегда усыплял девушку, но сейчас она хотела кофе просто потому что его хотела. Никаких определенных причин для сего у Айяме не было, они ей и не нужны. И уж тем более нельзя использовать как бодрящее средство то, из-за чего клонит в сон – это слишком нелогично даже для Хинамори. В общем-то от одной кружки, да и тем более такого слабого, ей ничего не будет. Можно сказать что это больше на горькую воду с запахом было похоже, чем на нормальное кофе, которое она привыкла пить.
Что бы ни происходило между Ями-но Шо и Шоичи во внутреннем мире, но Айяме этого слышать, а тем более видеть не могла. Естественно, девушка напряглась когда парень встал. Этого уже было достаточно чтобы вновь заподозрить его в чем-то нехорошем. Особенно учитывая что рука того потянулась к катане. Да, движение было не таким как обычно достают оружие, но это еще не аргумент, и не такое видели. Мало ли как привык Акон извлекать катану из ножен – надо быть настороже. Что уж там тот говорит – менее важно. Можно спокойно читать рецепт яблочного пирога и убивать кого-то.
Едва появилась зампакто Шоичи, как Айяме недовольно покосилась на нее и уголок губ слегка дернулся. Хинамори вовсе не собиралась улыбнуться, наоборот это было скорее знак того, насколько девушка раздражена. У нее самой зампакто было то еще – ученой постоянно казалось что она слишком много болтает, хотя на самом деле все было совсем не так. Да и то, что Суигинто тоже имела светлые волосы и красные глаза нисколько всего этого кошмара не скрашивало. Они похожи и это не может радовать. На то, что та произнесла, Хинамори предпочла вообще ничего не отвечать. Отличие этой альбиноски было хотя бы в том, что Суигинто хотя бы как-то научена вежливости, что же касается Акона-младшего, то тот несмотря на кажущуюся серьезность, свой зампакто распустил. Да, сама Айяме не была образцом правильного поведения, но как и Маюри требовала поведения типа Нему, еще и не уставая быть недовольной и тогда, когда все выполнялось вроде бы так, как надо. «Девушке угодить, что воду решетом вычерпать». Нельзя сказать и то, что что-то изменилось когда это зампакто, которую ей даже не удосужились представить, скрылась за дверью. Она вообще никому не позволяла открывать или закрывать ту [дверь]. Устроили проходной двор тут…
Молчание. Что ей на это отвечать? Продолжать тему зампакто и их обладателей совершенно неинтересно, а значит и не нужно.

Хорошо что сама ученая мысли читать не умела и мелофона в наличии не имела. Потому как многого не могла терпеть и даже неправильно сформулированная мысль смогла бы вывести ее из себя. Особенно если бы девушка подумала что ее жалеют. Презрение с чей-либо стороны? Пожалуйста. Отвращение? Да, бога ради. Но не жалость. В ответ ничего кроме ледяной ненависти вы тогда не найдете, это однозначно. Разве что еще пару раз током шарахнуть может, на дорожку.
Если же учесть размышления о зампакто, то Айяме считала что их не в бою применять надо. Странно, конечно, это что саблей пирог нарезать. Но для ученой было куда важнее чтобы Суигинто сидела тихо и не рыпалась, а не в бою себя вовсю проявляла. Все же тренировалась с ней Хинамори после дождичка в четверг и как Мики «на рыбалке в студеную зимнюю пору». С последней, кстати, Хинамори пока еще не была знакома, а ведь та должна была стать ее соседкой по комнате, но это все в будущем…
Зачастую человеку кажется что все легко и просто, но нет, это в итоге оказывается куда и куда труднее. Хотя бывает как и в поговорке «Глаза боятся, руки делают», то есть наоборот. В итоге возникло очередное недопонимание. Вопрос Шоичи в очередной раз дал Айяме подумать то ее просто в очередной раз хотят выпроводить из лаборатории побыстрее. С каждой попыткой что-то сделать Акон-младший находил новый и новый тупик вроде как двигаясь в нужную сторону, но в последний момент сворачивая куда-то не туда. И с каждой новой ошибкой все больше и больше раздражал девушку. После череды оплошностей со стороны кого-либо у Хинамори возникало одно желание – удушить провинившегося, раскатать блинчиком при помощи чего-нибудь тяжелого и завершить сию картину заворачиванием в жгут и завязыванием в морской узел. Крови будет много, это да. Возможно, сие не очень аккуратно и эстетично, но что ж поделаешь. Желания на то и нужны чтобы их бояться.
- Мне твоя помощь не нужна, мне от тебя вообще ничего не нужно, - вот что-то, а просить она точно ничего не собиралась. Нельзя давать никому расслабляться, нельзя. Стоит все держать ровно на таком расстоянии, на каком нужно. Не переступать нарисованные самой же собой черты. Сам себе бог, сам себе указ, сам решаешь что делать, сам себе запрещаешь и разрешаешь. Никто не должен лезть к тебе пока ты сама этого не попросишь. Надо быть жестче. Если хочешь ненавидеть – ненавидеть.
Ничто. Никогда. Не. Должно. Останавливать.
- Ты и не представляешь как ее раздражаешь, – вот она, вторая. Вмешалась как и всегда когда не просят, хорошо пока что про себя, а не вслух. А ведь изредка она тоже имеет право что-то решать. Она тоже раздражает. Начнем с того, что ее никто вообще не просил появляться. А раз заявилась сама, пусть сама себя и веселит, ее тут никто не рад видеть.
Как все это банально, повторяется раз за разом, изо дня в день и из года в год. Нисколько не облегчает и не упрощает ни одну и тех ситуаций, в которые можно попасть, ни на йоту. Разве ж это хорошо? Но в то же время заслужила ли она что-то не-плохое? Трудный вопрос, как и о том, кто и чего заслуживает, а кто - нет. Человеку не дано все это решать, велика возможность допустить фатальную ошибку, пусть даже изначально все это будет казаться мелочью, шуткой, игрой, невинной забавой.
К ко всем нехорошим размышлением добавилась и мысль о том, почему зампакто Акона не только не представилась, но и не поздоровалась. Я не заслужила, да? Девушку частенько воспринимали так, как привыкли делать это другие. Да, чужое мнение волей-неволей, а умудряется как-то само навязываться. Сейчас же выводило, прямо аж вымораживало все. А ничем хорошим подобное что случалось с Айяме никогда и нив коем разе не заканчивалось. Как много «не» и «ни», но ситуация этого требует…

Нет ничего более постоянного, чем временного и более непостоянного, чем привычное. Жизнь любит издеваться настолько, насколько хватит у той фантазии и убивать все привычное зачастую ставя кого-либо в самые неудобные и нелепые положения. Если взять то, на кого могла точить зуб ученая, то можно было бы назвать всех. Все же грань между ее временным недовольством и постоянной ненавистью туманнее Альбиона. Потому пытаться что-либо рассортировать у нее в голове – дело безумное и ни к чему хорошему не приведет. Скорее можно сойти с ума, чем запомнить все ее капризы, а в один день узнать что она поменяла мнения чуть ли не на счет всего и задание придется выполнять по новой. Сплошная головная боль, а не девушка.
Услышав извинения Хинамори не могла сделать ничего больше как поморщиться. Девушка не любила когда она сидит, а кто-то в комнате умудряется быть выше нее не столько за счет своего роста, сколько из-за ее расположения в кресле. Тем более что подобные финты скорее можно было бы ожидать от жутко вежливой Нанами, воспитанной в лучших традициях семьи Укитаке. Да и практическое занятие по кидо или фехтованию здесь не проводилось. К чему тогда лишние телодвижения перед глазами? Хочешь изобразить что ты усердно работаешь? Мелькай перед глазами начальства с папкой подмышкой, а не бегай по собственному кабинету. В общем, она просто кивнула и вернулась к излюбленному занятию, которым можно преспокойно заниматься в одиночестве. К размышлениям и ничего неделанью. Хорошее времяпровождение.
Ничего не делать Айяме умела в совершенстве. Точнее погружение той в прострацию происходило настолько часто и без какого-либо желания самой Хинамори, что сие могло бы несколько озаботить не только окружающих, но и ее. Причем, толчком к подобному могло бы быть что угодно – картинка, фраза или даже одно-единственное слово. Если бы кто-то решился поинтересоваться у ученой о чем та мечтает, то через пару секунд девушка умудрилась бы вернуться в обычное, близкое к агрессивному состоянию и «вопрошающий-всякую-фигню» получил бы по заслугам. Начнем с того, что Айяме сама не знала или, скорее даже, не до конца понимала о чем сама же и думает. По правде, ученая не очень-то любила вот так витать в облаках, но иногда взгляд просто-напросто застревал на каком-нибудь предмете, а посторонние мысли вытесняли все что должно было бы быть в голове у нее в тот момент.
- Сделай чаю, а? – по сути вопрос, но ученая и не думала спрашивать продолжая пользоваться еще находящимся в этой комнате Шоичи как кофеваркой и тому подобным. Хорошо хоть пока не заставляла убираться тут. Вообще эта «просьба» была скорее попыткой вернуться к реальности. Наверно, парень уже подумывал о том как побыстрее убраться с глаз долой, но раз пришло желание, то не отпускать же его, а потом догонять где-то в коридоре с подобными заявлениями. – Каркаде.
Сначала кофе, потом чай. При желании Айяме может преспокойно три огромных кружки выпить. Извечная проблема готовящих что-либо этой ученой – постоянно меняющиеся желания. Если неделю назад она могла быть без ума от кофе со сливками, то в один прекрасный момент ничто не помещает заявить девушке что она его не терпела, не пила и не будет. Ни в коем разе. Вот так-то. Хотя, об этом уже упоминалось чуть выше. Не только же знакомых это касалось, но и еды, одежды, всего.
Хинамори моргнула, таким образом прогоняя остатки ненужных мыслей и взглянула на Акона. Особой надобности следить за тем как тот приступит за выполнение порученного задания не было. Если учесть что она пока жива и кофе не отравилась, то смысла сыпать яд в чай нету. Не мог же он знать что ученая затребует другой напиток, подсыпал бы в первый. Если, конечно, за то время пока находился тут не обозлился на доченьку Маюри, а под рукой так удобно оказалось нужное вещество. Хотя, был и второй вариант. Что яд все же был, просто действует медленно. Но в этом случае и разницы никакой не будет что пить или есть после такого кофе. Да здравствует паранойя помогающая избавляться от самой себя.

- Трудно сказать… - все же девушка в последний раз была в комнате так давно, что вообще с трудом могла бы точно сказать есть ли здесь что-то помимо двух кресел. Потому ей не осталось ничего кроме как подняться и попытаться самой найти что-то подходящее. Нескольких минут вполне хватило чтобы понять что тщетно. Да и ученая и не думала даже включать свет во время поисков. Вот что-то и чаю ей сразу расхотелось. Удобно это когда если лень что-то сделать или в настоящий момент невозможно, то этого сразу и не очень-то хочется (ну, или совсем уже не хочется). – Знаешь, пожалуй, не надо. Вообще мне уже идти надо. Потому, можешь считать что свободен.
Да, Айяме была из тех, кто в один момент срывается с места и убегает в неизвестном направлении, не сказав совершенно никому ни куда пошла, ни когда вернется. Она растворяется и появляется, но тогда, когда сама сочтет это нужным. Правда, очень часто так выходило, что появлялась она как раз тогда когда что-то происходило, и далеко не всегда это самое «что-то» было хорошим. Очень многие не любят таких людей как раз за это. Не за что, как они себя ведут и что делают, а из-за неудачных появлений тогда, когда этого никому не нужно. А все почему? Чисто из-за ассоциаций – появляется «господин Н» и все взрывается. С чем у нас теперь этот мистер ассоциируется? Верно, с катастрофами. Особенно это все очень вбивается в голову, если это первое знакомство с кем-либо.
- И куда же ты хочешь отправиться? – конечно, та сразу поняла чьими услугами решит воспользоваться Айяме для транспортировки собственного тела. Желательно в целости и сохранности, а так же со всем содержимым, что люди и другие существа условно называют «душой». А Кицуне это было по плечу, судя по тому, что Хинамори еще «в полном комплекте», хотя… все случается когда-то в первый раз, но ученой как-никак приходилось идти на риск. Особенно если учесть то, что Суигинто была довольно далеко и сейкамон было просто невозможно открыть. Еще не стоит забывать и то, что Айяме владела этой техникой так, что лучше было довериться этой странной непонятной тетеньке за спиной, чем себе.
“Озеро, с которого ты нагло увела мое тело. Некоторые, наверное, подумали что я сбежала,” – почему-то голос Хинамори во внутреннем мире был такой, словно она провинилась и ее поймали за руку, вот та и вынуждена отвечать за содеянное. Или даже в добавок к тому с нее требовали энную сумму денюжек, которых у нее, конечно же, не было и вряд ли найдется, но при этом та еще умудряется как-то огрызаться и не очень-то вежливо и мило себя вести. Но и не срывается на крик. В общем, голосок сейчас был откуда-то из того раздела, тем более что она и так уже по сути должна была Кишимото, но вовсе не собиралась как-то выказывать знаки уважения и почитания.
- Я сомневаюсь что кто-то решит тебя подождать. Скорее сами умотают подальше лишь бы тебя не видеть, - весело проворковала Кишимото так, словно бы разговаривала с маленьким ребенком. Естественно что Хинамори это совершено не понравилось, тем более что та уже мысленно находилась уже не в этой лаборатории, а все эти промедления лишь заставляли вернуться в суровую реальность.
Не особо беспокоясь о том, что Шоичи может увидеть нечто необычное – а именно то, что вытворяет Кицуне, девушка просто решила не тормозить и смыться.
- Удачи, - буркнула девушка и сознание потемнело. Вместо нее уже Кицуне сделала пару странных пасов руками и исчезла.
-----------------> Озеро в лесу

Акон поймал себя на мысли, что сегодня думает  совсем не про науку. Более того, встревожен не на шутку из-за пропавшей без вести Санаэ. Не обнаружив ее в Академии, ученый расспросил товарищей - полный ноль, ни неё самой, ни её сестры-близнеца. Учитывая происходившие в недавнее время события, это был повод побеспокоиться... И использовать то, что под рукой, а именно, - следящую аппаратуру Двенадцатого. За этим Шоичи и рванул к себе домой. Научная работа давала массу возможностей для решения и создания проблем, а если кто полюбопытствует, чем Акон-младший занят, всегда можно сказать что он давно планировал поставить над Санаэ бесчеловечный эксперимент, а подопытная, зараза такая, сбежала в последний момент - как будто почувствовала. После того как Шоичи создал Цури - поверят, наверное. Все-таки если ты ни разу не творил нечто ужасное, ты вроде как и не полноценный ученый  и даже подопытные могут над тобой смеяться. А теперь этому конец - творение Акона уже напугало некоторых неподготовленных.

Но к делу. Цури он просто позвал с собой, чтобы неизвестно где не гуляла. Пока она вряд ли могла чем-то помочь. Все-таки образец опытный, а регенерация ее скорее вещь в себе, повседневные задачи редко ее требуют. И вот Шоичи зарылся в приборах и данных - это у него получалось, надо сказать, лучше чем творение всякого живого. Отсеять лишнее, задать параметры поиска, выбрать нужное. Близняшки Маширо - надо искать обеих, ведь где одна, там и другая. Вот он и запустил поиск, чтобы... Ничего не получить? Ни в списках, ни где-то еще Маширо не было в принципе. Как будто вообще никогда не было, хотя это-то полный бред.  Пропали и физически, и формально...

- Какого меноса, а?! - Задал Акон миру философский вопрос.

Акон, надо сказать, чувствовал себя как будто у него ребенок завелся. Ко всему прочему, Цури относилась к нему с благоговением и восхищением, хотя он как-то особо и не старался добиться чего-то большего, чем нормальное поведение и относительная дисциплина. Ну уж что выросло - то выросло, теперь обучать до тех пор, пока не сможет стать ассисстентом и помощником. Да и изучить, что именно пошло по программе, а что не совсем так - ведь в следующий раз Шоичи будет создавать создание с конкретной целью и желать точного результата. По крайней мере, попытка не пытка - для самого ученого, конечно. Но сейчас эти самые мысли у него были задвинуты в голову подальше и он пытался вычислить, что могло случиться с Санаэ. Поэтому он смотрел на приборы, а не на то, что там рядом лежало и вообще принадлежало неведомо кому. Он-то бы не стал его есть однозначно, скорее отнес бы в хранилище опасных отходов или проанализировал - в лабораториях порой находишь много интересного. Но Шоичи, как и всякому влюбленному, было банально не до того. Не шевелится, сожрать не пытается, матом не кроет - вот и пусть лежит, себе дороже будет шевелить. Что приводит к выводу, что любовь науке вредит. А наука за это мстит отступникам типа Шоичи. Короче говоря, он не успел отреагировать на произошедшее и ошарашенно сопоставил отсутствие некоего объекта и обращение Цури...

- Цури... Не стоило есть то, чего не знаешь... Кстати, а что это было? - Задумчиво взглянул на нее он. Ладно яд, неприятно. но поправимо, но есть ведь и то, что не убивает, а веселенькую жизнь может устроить. Ученый обреченно посмотрел на свое творение:

- Избавиться от этого можешь? Желудок  пересоздать?

Но, кажется, уже было поздно...

Если бы Шоичи не был озабочен решением проблемы со своим творением, он мог бы оценить сцену - ведь, на деле, с Цури ничего не происходило, но она явно видела нечто иное, а потому и реагировала соответствующим образом, словно пытаясь от чего-то освободиться. Галлюциноген, похоже, причем на редкость забористый. Самое интересное - действующий на искина. На деле подобные опыты были крайне сложны - это в Генсее людям просто искать ключи к своей физиологии, а вот шинигами и прочие товарищи слишком вне таких законов. слишком различны. Да, Куротсучи-тайчо заварил наркотик, который пронял даже арранкара, но кто сказал, что это было просто? Кто сказал - пусть попробует повторить. На деле в девяти случаях из десяти либо ничего не выйдет, либо выйдет, но не то, чего ты хотел. Цури, надо сказать, сама тому хороший пример. Гребаная мистика, под которую приходится с грехом пополам подводить  научную основу. Неудивительно. что большая часть ученых слегка или всерьез не в себе. Для такой работы надо чтобы мозги работали не совсем как у нормальных личностей. В общем. надо было действовать и Шоичи схватился за свой  жуткий инструмент, напоминавший дикий гибрид  нескольких шприцов, всякого там колюще-режущего и еще чего-то непонятного. Он называл его "Изделие №5" для пущей таинственности и просто потому, что это была действительно пятая модель. На деле это был хирургический инструмент и инъектор одновременно. А шестая модель еще и стрелять шприцами будет, чтобы не бегать за  подопытными. В любом случае, пора применять по назначению.

- Цури, держись, сейчас помогу. - Акон не был уверен. но постараться стоило. Крутанул "барабан" с ампулами и в боевое положение встала емкость с нейтрализатором  всякого рода активных веществ - сие зелье ускоряло обменные процессы, то есть коварный галлюциноген быстрее разложится в организме Цури,  но вот напоследок глюки ее ждут эпичные. В теории, конечно. А теории надо проверять. В итоге Шоичи хладнокровно уколол свою подопытную шприцом в пятую точку и  лекарство отправилось по назначению.