Когда подброшенные в воздух комья земли вконец отбарабанили дождем по тому, что раньше считалось чьим-то полем, Шима со слегка чрезмерной расторопностью двинулся в сторону лесной опушки. Несмотря на очевидные улики произошедшего здесь магического катаклизма, развевающийся по ветру лазурный флаг своей реяцу он немного приспустил, справедливо опасаясь лишнего внимания. До сего момента отталкиваемые давлением духовной силы снежинки тут же начали скапливаться в шевелюре шинигами, формируя небольшой сугробчик. К тому же, раз они с Когане решили серьезно отыграть эту войну, давать поблажку своей подопечной было бы неразумно; девушка отлично справлялась с натиском офицера и дать ей себя обнаружить равнялось пренебрежительному отрицанию её таланта. Тем не менее, отсутствие Когане в поле зрения едва заметно давило в висках.

Раздираемый на двух маленьких ученых внутренним противоречием, Шима спустя некоторое время замедлил шаг, дал себе лишнюю секунду на раздумья, и всё же остановился, вступив в лунную тень окружающей растительности. Под его ногами темной полусферой лежал грубый оттиск собственного, пожалуй слишком мощного, заклинания. В нос ударил теплый запах влажной, растопленной огнем, земли. Особо не поменявшись в лице - за стеклами очков лишь мелькнул намек на некую недооформленную тревогу - шинигами привычным жестом раздвинул большой и указательный пальцы. Между ними, чуть подрагивая под действием случайных духовных флуктуаций, пролегла упругая полупрозрачная нить. Отпустив мысли гулять по знакомому до автоматизма маршруту, Шима лишь отрешённо наблюдал, как истончается используемый им сенсор. Метафорически выражаясь, дело очень напоминало тонкую настройку музыкального инструмента, за тем немаловажным исключением, что в его распоряжении была всего одна струна на весь спектр недоступных человеческому уху частот. И все же, склонный к синестезии, Икимару интерпретировал колебания реяцу как звуковую тональность. Вот его собственное звучание, мерно бьющееся вибрато на две октавы ниже скрипичного ключа; дальше - странное, судя по всему, ложное,  ре первой октавы. И наконец отчетливое, перемежающееся между фа-диезом и соль, тремоло, принадлежащее Хирако...
Музыкальная фантазия развеялась со звуком оборвавшейся нити, и Шима, посасывая обожженный палец, двинулся дальше. Успокоенный как самим ритуалом, так и его результатом, он начал стремиться к состоянию трезвой сосредоточенности, как к единственно достойному серьезной схватки.

- Хрясь, - внезапно заявил его и без того опухший от простуды нос. С темных кудряшек вспорхнул осевший снег. Едва запечатлев отражение прилетевшего из пустоты кулака, очки Шимы покрылись тонкой сеткой трещин, а сам он обнаружил себя стоящим в паре метров позади. Между ученым и безумно выглядящей рыжеволосой девушкой, в земле темнели две глубокие борозды.
- Как долго ты держишь Когане взаперти, выродок? - высокомерно   произнесла молодая незнакомка. Из разбитого носа офицера засочилась кровь и он, значительно схмурясь, постарался стереть её с лица свободной от меча рукой. Течь не перестало, лишь закапало с подбородка густым вишневым компотом. Профессионализмом отряда тайных операций здесь и не пахло, зато налицо было состояние аффекта. Тем важнее было тянуть время. Стараясь поддерживать зрительный контакт, Шима молча попятился назад, подготавливая фирменное кидо - моток сверкающей синей лески.

Проводя дни и ночи в отчаянии и попытках найти пропавших друзей, Сая нередко представляла их встречи. Она вернулась первой, в полном одиночестве, в полном неведении и смятении, и одного за другим возвращала себе старых друзей, неизменно возвращающихся в старый мир с нарушенной памятью. Сора своими догадками о произошедшем подвела её ближе к поиску ответов, чем она когда-либо была, и лишь один кусочек мозаики выпадал и впивался в пятки своим отсутствием. Когане была последней, и она находилась прямо здесь, пд носом властей, совершенно никем не замеченная. Куросаки догадывалась, что есл бы не тесное общение и умение распзнать её чакру несмотря ни на что, скоее всего, она так и осталась бы во власти этого человека, что молча смотрел на неё, словно бы чего-то ожидая. Вайзард думала, что стоит ей только найти Когане, как всё станет на свои места. Они обнимутся, как и полагается старым друзьям, они будут смеяться, а может быть и плакать, они будут рассказывать совместые истории, думая о том, что всё осталось позади. Но ничего не было позади. Мужчина стоял перед ней, даже не упав на мягкий снег от удара, лишь окрашивая лицо собственной же терпкой кровью. Он напал на Когане, он же и держал её взаперти - именно так это выглядело стороннему глазу. Он был их врагом, он был предателем собственного же отряда, какому бы не принадлежал, а значит ему не было пощады.

Но то, что произошло дальше, выбивалось из любого состроенного сюжета этой встречи. Можно было сказать, что стоило Куросаки лишь обернуть голову на приглушённое рычание, как мир словн бы окунули головой во тьму неизвестности. Незримый крюк дёрнул гортань красновлосой, что лишь с забвением смотрела, как на неё стремительно неслась та самая Хирако. Это была она, пускай маска и закрывала добрую треть её лица, расплываясь уродливым пятном по побленевшей коже. Пускай она и обрезала потускневшие волосы и надела новые вещи на похудевшее тело. Когане выглядела нездоровой и слабой, усталой и потерянной, как никогда раньше, пускай сейчас не было никаких причин предполагать, что она сомневалась в том шаге, что решила предпринять. "Возможно", только и пронеслось в сознании, за какие-то считанные секунды до сокрушительного столкновения, "ты никогда и не была заложником чьей-то войны, но ты точно была хоть чьим-то да заложником." Дышать стало тяжело, будто бы кто-то уверенной рукой высасывал воздух из всего района, или же хотя бы сжимал лёгкие изнутри. Сая никогда не была плаксой, она вообще не была сентиментальным человеком, но почему-то именно сейчас она не мгла удержать слёз, застилающих глаза. Она могла смириться со всем, что раньше подкидывала ей судьба, но никак не могла смириться с тем, что та девушка, что всегда была самой нежной, самой заботливой, и самой близкой, сейчас неслась на неё с тем, что вполне могло бы разнести её череп в ошмётки. "А ты всё так же талантлива в Кидо." Было последней мыслью, пронесшейся в голове. Она не могла поднять на Когане руку.

- Секи, - Сая закрыла глаза, выставляя левую руку вперёд, сформировавшую бледно-голубой энергетический шар. Она знала, что сейчас произойдёт, и знала, что бакудо восьмого уровня, пускай и зазубренно-превосходно выполненное, никогда не сможет остановить того, что ярость потерянной девушки собрала в своей руке. Во всяком случае, это самое кидо восьмого уровня сохранит ей жизнь. "Знаешь, Когане, ведь это ты меня ему научила. Помнишь?" Следующим, что она могла поучувствовать, была лишь резкая пульсирующая боль, с жаром проносившегося серо сдирающая с вытянутой руки кожу, с самых кончиков пальцев, до содрогнувшегося от боли левого плеча. Лоскуты кожи смешались с сгоревшим рукавом белого косоде академии, и Куросаки безвольно упала на колени, побоявшись открыть глаза. Агрессия Кгане парализовала её не меньше самого сильног апрализующего бакудо, на который Когане только могла бы быть способна, и даже боль от потери кожи на доброй трети периметра руки не была настолько сильно, как знание того, что Когане, её Когане, использовала против неё смертельную технику.
- Ты всё так же талантлива в кидо, Ко-чан, - она открыла глаза, смотря в какой-то нелепый пузырь, в котором она оказалась заключена. Облегчение по поводу того, что Секи отвело атаку от сердца и лица не оставило даже следа, зато грячая кровь, заливающая поляну, растопила снег, раскрывая вгляду не сгнившую ещё траву. - Жаль, что на этот раз ты решила им меня убить, а не спасти.

Отредактировано Kurosaki Saya (12-08-2015 13:52:04)

Разрывающий воздух звук серо разнесся над пустынным, перекуроченным полем и стих за падающим снегом. Барьер, окружавший незнакомку, треснул с тихим "клинь" и распался, растворяясь в воздухе. Перед поверженной, не намеренной сопротивляться соперницей теперь стояла вайзард Когане. Не то нечто среднее между Хирако и пустым, существовавшее еще несколько мгновений назад – рассинхронизированное, не принимающее друг друга – а наконец совладавшая с внутренним злом Когане, смотревшая теперь из-за костяной маски желтыми глазами. Она ощутимо колебалась. Все по-прежнему она считала красноволосую своим врагом, коль скоро разбитый нос Шимы никуда не делся. Уже собиралась рвануть в очередную атаку, не разбирая дороги. Но голос жертвы пробудил сомнения в душе Хирако и добрался до нее настоящей, разрушив оковы бездумной ярости Пустого и кинжалом, очень грубо, взрезав печать памяти, отчего перед глазами помутнело от резко навалившейся головной боли. Правильно ли то, что она делала? Может, эта незнакомка знала ее в той, прошлой жизни? Может, судя по агонии, испытываемой ею, их знакомство было более серьезным? Впрочем, нет. Чувства настоящего взяли верх. Ученый пострадал, значит поступила Когане верно. Медленно, но уже решительно вайзард потянулась за мечом, не отводя взгляд от незнакомки, стараясь не обращать внимания на полный скорби взгляд. Один точный взмах меча, и ее сомнения рассыпятся, как тело позволившей себе напасть на Икимару.

Но ее руку остановили. Вскинув кроящийся под маской непонимающий взгляд, она наткнулась на чересчур серьезное лицо Шимы. Точно. Вероятно, у него уже были какие-то свои планы на незнакомку – но ее мысли все еще оставались жестокими и навеянными ее нынешней формой, и Когане просто не видела других способов разрешения ситуации.

– Мне… что мне делать? – скрежещущим голосом Пустого вопросила она, ослабив хватку на рукояти. Старательно пыталась раскусить смысл каменного выражения лица ученого, но ей это не удавалось – как, впрочем, и всегда, когда Икимару ударялся в эмоциональную скрытность.

Отредактировано Hirako Kogane (08-02-2016 01:39:00)