- Ты меня любишь?
Самый распространенный вопрос, который давно потерял свою ценность. Некоторые готовы задавать его первому встречному, которому по собственной глупости решили дать. И по той же глупости им хватает надеяться на что-то. Любовь, отношения? Сначала подумай, как долго ты знаешь того, с кем решила пойти в постель. Только женщины могут верить в такую абсурдную вещь как "любовь с первого взгляда".
Кьеширо хмурится, застегивая верхние пуговицы рубашки и осматривая себя в зеркале. Он буквально чувствует на себе прожигающий взгляд, от него действительно ждут ответа?
- И зачем было портить такое прекрасное общение? - Даже не удосуживается лишний раз посмотреть на, вероятно, несчастную девушку,  мечты которой разбились. Потому что он никого не принуждал и ничего не обещал. И не обязан отвечать на какие-то мифические чувства, которые к нему питают. Куда больше его волнует небольшой отпечаток помады на манжете синей рубашки, он даже знать не хочет, как это пятно появилось, но если оно не отстирается, то рубашку придется выкинуть. Накрасят свои губищи яркими помадами, потом обтирают обо все, до чего дотянутся, а ему переживай - отстирается или нет. Он даже подумывал застирать треклятое пятно, как вернется, чтобы не засохло. Осталось только узнать, чем эта гадость выводится.
На самом деле Укитаке очень надеялся, что найдет свою комнату безлюдной и наполненной коробками из рода "потом как-нибудь разберу", потому как хотел просто завалиться на кровать, да поспать пару часиков. В одиночестве и тишине. И выпив чего-нибудь покрепче. Это было бы просто идеально. Он бы даже мог хоть ненадолго забыть о том, что сроки, которых брюнет хотел придерживаться, давно вышли, а за ним по-прежнему с щенячьей преданностью таскается самый раздражающий элемент, которого только можно представить. Кому-то это могло показаться смешным. Некоторым особо отбитым личностям даже романтичным. Но Хио было совершенно не до шуток. Он соглашался на весь этот фарс совсем не для того, чтобы слушать чужой треп и подогревать детские мечты. Но раз за разом оттягивал задуманное, с нескрываемым раздражением смотря в эти светящиеся от радости глаза и понимая, что даже прикопаться-то ему не к чему. Он старался вести себя холодно, не прятал недовольство, обращался со студентом как с назойливой мухой, которой он, собственно, и являлся. Но все это не имело никакого успеха. Его попыток, казалось, не просто не замечали, а реагировали на них даже лучше, чем некоторые девушки на хорошее отношение. В какой-то момент он даже смирился, плюнув на все и решив, что само рассосется рано или поздно. Ну правда, ведь нельзя быть настолько идиотом, чтобы не обращать внимания на очевидное. Но в последнее время его стали напрягать эти затянувшиеся "отношения", блондин слишком много себе позволял, чем и бесил. Так что оставался только один выход, тот самый "простой" способ - трахнуть и бросить, высказав пару ласковых напоследок. И Кьеширо обещал себе, что в ближайшее время обязательно этим займется. Подготовит парнишу, сделает все в лучшем виде... Или лучше наоборот? По крайней мере, он был уверен, что у него еще есть время на раздумья. До того, как открыл дверь собственной комнаты.
- Так во-от как испачкалась моя любимая рубашка, - парень лениво протянул, прислоняясь плечом к дверному проему и наблюдая за гостем, так сказать, во всей его красе. Хотя забавнее было бы, если б он застал Сасакибе, мастурбирующим на вещи. А так пришлось самому проводить логическую цепочку. "Какого черта ты все еще здесь", "а почему без салфеток" или "как закончишь - проваливай, бесишь" - любая из этих фраз идеально подходила к ситуации, а последние две однозначно бы вывели парня из душевного равновесия. Брюнет буквально видел, как студент весь красный выскакивает из комнаты, забыв застегнуть штаны и мямля какие-то оправдания. И он бы с радостью воплотил эту фантазию в жизнь, но Укитаке был не из тех, кто так просто упустит возможность.
Закрыв дверь и на ходу стягивая туфли, он двинулся к кровати, стараясь улыбаться как можно порочнее. Уж ему это выражение лица было знакомо отлично. Спокойная уверенность в собственном превосходстве. - Такой испорченный мальчик, - он даже цокнул языком, тем не менее протягивая руку и касаясь пальцами колена, чтобы потом вести выше. - Дай угадаю, ты настолько меня хотел, что не мог сдержаться? - Улыбка брюнета почти напоминала хищную. Вот оно, схватил, нужно только найти смазку, которая была где-то в комнате, а дальнейшее выполнение не составит никакого труда. Внутри он буквально ликовал и даже считал себя истинным гением. Разыграть представление, разбить сердце, и эта муха больше никогда не будет досаждать Йоширо. Хотя, конечно, если брат узнает, почему его избегает объект его любви, будет неплохой скандал. Зато это блондинистое недоразумение будет за километр обходит их с братом.
Брюнет даже подался вперед, облизываясь и не сводя глаз со своей жертвы. - И что же я делал в твоих фантазиях, м?

Что могло быть прекраснее стыда? Красный, как самый настоящий вареный рак, растерянный, предпринимающий попытки защититься и спрятаться. Несчастный и незнающий, куда ему деваться. Как мало понадобилось, чтобы превратить этот вечно досаждающий элемент в обычного подростка. Никчемного и стесняющегося собственных действий подростка. Бесполезного и пустоголового, каким и был Сасакибе. Каждая его попытка оправдаться звучала лучше пения птиц, заставляя брюнета еле сдерживаться от смеха. Все казалось одной большой шуткой, разве мог его родной брат влюбиться во что-то столь нелепое? Исключено. Разве только у него нет склонности к педофилии. В любом случае тогда казалось, что все практически сделано. Рыбка не сорвется с крючка, разве что потянет, раззадоривая рыбака. Но в любом случае она закончит свои дни на тарелке. Мертвая и хорошо прожаренная.
Кьеширо даже мог бы наслаждаться сложившейся ситуацией, в принципе, он так и собирался, с улыбкой наблюдая за каждым действием блондина и издевательски комментируя буквально каждую его фразу. "Кье" - "Нет, тебе показалось". "Не смотри" - "Можешь сделать вид, что меня здесь нет". "Я сейчас уйду" - "Ты хоть кончил? А то как-то обидно получается". Плюс "Неужели обратно на девочек потянуло" и "Конечно, не думал, думать-то нечем". Последняя фраза была любимый у медика, он произносил ее с завидной частотой, по поводу и без, особенно без, когда вдруг решал, что кохай забыл о своей маленькой анатомической особенности.
Стоит ли говорить о том, что офицер чувствовал себя хозяином ситуации и считал, что все идет по его гениальному плану. Каждое движение, каждая реплика, даже каждый вздох был продуман. И это просто не могло не радовать его самолюбие. Очередная маленькая победа, о которой он забудет уже через пару часов. Но пока можно было полностью отдаться моменту, мысленно восхвалять себя и расписывать, как он снова счастливо заживет в одиночестве в своей новой комнате. Ну просто сплошные плюсы, как ни посмотри. Для Укитаке уж точно.
- Лицо, когда я что? Кончаю? Конечно, это нормально. - Нет, он не был экстрасенсом или до жути проницательным человеком. Просто у некоторых на лбу было все написано, а стоит продолжить фразу или свести воедино два факта, так все, ты для них божество, весь такой таинственный, загадочный и угадывающий мысли. Однако мало кто задумывался, что большая часть действует и реагирует шаблонно. Поэтому так легко их читать и строить планы. Никаких неожиданностей, ничего выбивающегося из привычного хода вещей. - Так давай попробуем, ты ведь хочешь увидеть мое лицо в этот момент? - Вот оно, если задуматься, то все было скучно. Говоришь открыто о каких-то вещах - вызываешь смущение, ставишь вопрос ребром - получишь смятение. Ты можешь подводить человека к решению годами, но стоит задать вопрос в лоб, он начнет сомневаться. Но даже несмотря на всю "скуку", Кьеширо действительно веселился. Просто потому что ему нравились эти шаблонные действия и реакции, он так подогревал собственное эго.
Но все закончилось в тот момент, когда его дернули, пытаясь перехватить инициативу? Как же. Это было острым дополнением, которое только добавляло веселья. Небольшое ответвление, которое все равно не повлияет на конечный результат, по крайней мере, медик был в этом уверен тогда. И поэтому все с той же радостью хищника, загнавшего добычу в угол и желавшего немного с ней поиграть, он поддался. Забираясь с ногами на кровать и придвигаясь к парню, он все так же улыбался, ровно до того момента, как решил поцеловать того, попутно запуская руку под футболку и проводя ладонью вверх по груди. Это тебе не мягкие женские округлости, конечно, но в какой-то степени так было даже лучше. Хотел, значит, увидеть его лицо, хотел добраться до тела. А какие вещи гнул, романтика, цветочки-птичечки, за ручки подержулички. Как поется - будет тебе романтика: сиськи, письки, бантики, по всему ковру от презервативов фантики.
Он был настроен абсолютно серьезно. Последний шанс отвязаться от студента, заодно выставив себя в дурном свете. Остальное все равно не работало, поэтому оставался только один выход. Довольно приятный выход, конечно, тут даже споров быть не могло. И пусть еще нельзя было сказать о том, хорош ли будет парнишка в постели, но то, что он устроил оказавшись застуканным, просто бесценно.
Механические движения, самому поверить и заставить поверить блондина в то, что его действительно хотят, со всей страстью и с томными вздохами целуя шею, в то же время спуская руку вниз и поглаживая чужой член через ткань трусов. Бесстыдство, никакого смущения, как могло показаться. По сути же, Укитаке уже просто не задумывался ни о чем, совершая действия автоматически и успевая еще задуматься о том, куда же он все-таки дел презервативы и смазку. Где-то ведь были точно, может, в кабинете остались?
- Ляжешь удобнее? - Он практически мурлыкал куда-то в шею, уверенно пытаясь пристроиться сверху.

В отличие от студента, мозг Укитаке оставался практически в рабочем состоянии, поэтому его смущало многое. На самом деле его смущало вообще все, но смущало не в общепринятом смысле, в его случае это было скорее "раздражает" и "настораживает". Все было как-то странно и стоило бы, конечно, догадаться, что ни к чему хорошему не приведет. Поэтому когда предполагаемая "жертва" была освобождена от нижней части своей одежды и промямлила о проблемах и позволении, брюнет среагировал. Не так, как хотелось бы, потому что обычно обращал мало внимания на чьи-то слова во время секса или прелюдий, если это не касалось пожеланий. - Какие проблемы?
В принципе, его не напрягало то, как настойчиво лапали его задницу. До того момента, как чужие пальцы оказались совсем не там, где должны были. Его еще и спихнули, заставив оказаться снизу. Что, серьезно? Вот тут уж все частички головоломки образовали целостную картину, позволяя вырваться негодованию наружу. Было сложно, но Кьеширо удалось отпихнуть от себя блондина, тут же садясь на кровати и тонко намекая, что если тот двинется вперед, то получит узкой пяткой прямиком промеж глаз. О, да, у медика за какие-то несколько минут скопился целый список обвинений, которые он был готов объявить сразу и в лоб. Но для начала решил сделать вид, что крайне занят расстегиванием манжетов, которые мешали совсем снять рубашку, да и до этого времени на это не было совсем. К тому же это был единственный вариант сдержаться от того, чтобы прикрыть глаза рукой и показать тем самым все страдания этого мира.
- Там сиди. - Глубокий вдох, затем выдох, и он практически привел дыхание в норму, чтобы ничто не мешало вернуть привычный холодный тон. - Какого хрена, Сасакибе? Что, почувствовал силу и решил, что будешь сверху? Ты на себя посмотри, тебе хватает пары минут, чтобы кончить, а мы даже до дела не дошли. - Да, Хио был раздражен. Он был почти взбешен, учитывая хотя бы то, что давать никому не собирался. Ни сегодня, ни когда-либо еще. А этот самоуверенный юнец вдруг решил, что он настолько шикарен, что сможет завалить Укитаке? Смешно, конечно. Но вот самому Укитаке было не до смеха совсем. Это ж как, это же посягнули на сокровенное. Ну как тут было сдержать негодование. Он и не сдерживал. - Ты не девственник, случайно? Или решил, что раз у меня длинные волосы, то я априори буду пассивен? Пустоголовый болван, абсолютно тупой. - Кьеширо все же не удержался от вздоха, закрыв верхнюю половину лица рукой и окончательно решив для себя, что все это идиотизм и бессмысленный треп. Задница для парня была чем-то священным, даже больше чем обожаемые волосы, он и мысли не допускал о том, что кто-то вдруг решит отвергнуть правила игры и пойти против желаний офицера. План летел к чертям, Сасакибе вел себя совершенно непредсказуемо. Он же влюблен по уши, разве нет? Так почему не мог просто согласиться со всем, что ему скажут. Теперь брюнет понял, что его так раздражало в студенте последнее время. Он вел себя хаотично, поток его мыслей предсказать было просто невозможно, потому что их не было. И это буквально выводило из себя. - И не смей ныть. Ты же такой взрослый и решительный, что решил меня трахнуть. Как ты вообще собирался это делать? Четко отвечай. - По глазам же его карим было видно, что в голове у него светло и пусто. И даже думать не хочется о том, как это слабоумное создание собиралось быть сверху. Хотя, судя по тому, что ему хватило руки и поцелуев, то до самого процесса могло и не дойти. Вообще отчитывать его можно было вечно, приводя аргументы того, что нужно думать не только о себе, что в сексе двух мужчин, особенно если это первый раз для одного из них, нужно быть очень осторожным и внимательным, иначе ты просто покалечишь. Ну, знаете, разрывы, трещины, геморрой, кровотечение, боль, внутренние повреждения, что явно не приводит ни к чему хорошему. Не говоря уже о том, что все это крайне болезненно и, мягко говоря, неудобно.
Кьеширо даже уселся удобнее, собираясь во всех красках расписать последствия халатного подхода к этому делу, когда его посетила почти гениальная мысль. Он ведь не нанимался в няньки или учителя этому идиоту. Конечно, если рассказать о возможном риске, есть маленький шанс, что тот проникнется, начнет страдать и откажется подвергать семпая такой опасности, предоставляя свое тело (дурак же). Но в любом случае тогда медик останется несчастным, умным и почти святым. И план останется на мертвой точке, может, и навсегда. Потому что с этим экземпляром нужно было рассматривать худший из возможных вариантов. Но так хотелось прочитать лекцию.

- О, нет-нет-нет, не делай такое лицо. - Казалось бы, все очевидно. Нет ни желания, ни каких-либо чувств, да и свой дражайший зад медик не собирался отдавать кому-либо на растерзание. Да и как-то прохладно было сидеть вот так голышом, грела только та самая гневная тирада, которую Укитаке обрушил на своего "бесполезного и никчемного". Вот только она оборвалась как раз перед началом заключительной своей части, и виной тому был тот самый идиот, шмыгающий носом и сжимающийся в комок.
Нет, он не вызвал у Кьеширо чувство вины, даже не заставил задуматься о сказанных ранее словах (в такие моменты фразы вылетали практически произвольно и не запоминались), но тем не менее он заткнулся. Чтобы тут же снова довольно громко указать блондину, что он НЕ должен делать, только сам офицер при этом старался отползти как можно дальше, буквально вжимаясь костлявой спиной в стену и активно маша рукой, будто бы пытаясь тем самым защититься от целого роя насекомых. Но нет, он жаждал укрыться от взгляда "побитой собаки". Осталось только зажмуриться и накрыться одеялом, вопя "я в домике". - Сказал же - не смей ныть, бесполезный ты кусок...
Где-то внутри надрывались от крика логика и здравый смысл. Окстись, Кьеширо, ты же хотел довести его до этого. Ты хотел, чтобы он тебя ненавидел. Ну же, добей его парой фраз, одевайся и иди проветрись. Давай, осталось совсем чуть-чуть. Не ведись на эти сопли, он здоровый лоб, пора мальчику повзрослеть морально. Ты же помнишь, что мы Йоширо защищаем. Ну же, чего ты медлишь. Осталось немного, несколько слов и суровый взгляд. Ему не нужно утирать сопельки, сам справится. Нет, какая разница, сколько ему лет. Ты посмотри, как растет, скоро ты ему до пупка будешь. А ведь только на второй-третьей фразе спора с самим собой брюнет понял, что Докугасу наконец решил поболтать, не давая сбиться с пути истинного. И он бы не сбился, с такой-то сильной поддержкой, если бы только не допустил несколько непростительных ошибок. Первая - не нужно было поддаваться на провокацию, вторая - надо было запретить заходить в свою комнату, и третья - не стоило вообще соглашаться на весь этот фарс, когда ты действительно привык этому чудовищу сопельки утирать, да конфетки дарить. - А ну прекрати. - Гораздо тише, чем раньше, и уж точно менее уверенно. Где-то во внутреннем мире, Доку обернулся вороном и, карканьем послав хозяина куда подальше, отказался выходить на контакт. Дело дрянь.
- Ты не умеешь думать, - Почти ворчание. Брюнет все еще отказывался "выползать из своего угла" или смотреть на этого несчастного щенка, которого, кажется, почти убила такая резкая смена настроений и атмосферы. Стыдно было признать, но мысленно Кье уже сдался, проклиная все на свете и в первую очередь свою заносчивость. Не мог он спокойно реагировать, когда это малолетнее чудовище выглядело таким несчастным. Но, конечно, не то что вслух, даже думать об этом было запрещено. Во благо собственной психики, так сказать. Во имя нее же, брюнет почти истерично хохотнул, отказываясь представлять то, на что он собирается подписаться. - Прекрасно он знает. И что же? И не говори мне таких гадких вещей больше. - Последняя фраза относилась к этому отвратительно-слащавому "мы же любим друг друга". Кто тут кого любит, выродок? Укитаке даже затошнило малость, хорошо еще, что вовремя опомнился, чтобы не скорчить рожу вроде "сейчас познакомишься с моим обедом". Вечно он забывал о том, что подростку была свойственна романтика, чувста-хуювства и прочая лабуда, которая в большинстве своем только мешала. А, по мнению самого Кьеширо, была и вовсе бесполезна в жизни. От всей этой любви одни только проблемы. Войны, убийства, самоубийства, страдания. Вот даже сейчас, если бы блондин не построил у себя в голове хрустальных замков, то вряд ли бы обиделся или хоть немного расстроился от полученной критики, которую офицер, кстати, считал очень даже конструктивной. Вдох-выдох. - Глупый ребенок. Ладно, хорошо. Но если ты накосячишь, а ты накосячишь, мигом окажешься снизу. - Парень даже как-то немного расслабился. По правде грубость и вольная речь помогали избавиться от стресса, он даже чувствовал себя немного свободнее, не скованный рамками приличий или навязанной вежливости. Посему Кьеширо позволил себе расслабиться, подаваясь навстречу кохаю. Вот что с ним было делать, идиот же, причем, с каждым днем медику все больше казалось, что это заразительно.

- Снизу-снизу, - стоило бы догадаться, что эта фраза вполне могла быть интерпретирована как призыв к позе "наездницы", а совсем не то, что подразумевал Укитаке, но он продолжал сохранять веру в то, что его слова будут приняты правильно, каким бы идиотом ни был собеседник. А суровое выражение лица должно было убедить в том, что медик приведет собственные слова в исполнение сразу, как почувствует что-то неладное. Вторая серьезная ошибка. Потому как неладное надо было чувствовать еще на пороге комнаты, а сейчас все, что он мог сделать - так это зарядить пяткой в лоб студенту. И то пока находился лицом к тому.
Изначально, помнится, Кьеширо собирался подойти к делу со всей присущей ему щепетильностью и серьезностью. Никаких лишних эмоций, никаких чувств, не поддаваться на провокации и оставаться бесчувственным снобом, которого хочется удушить в темной подворотне, но никак не целовать. Собирался и очень даже хотел. Но, судя по всему, в план его действий вкралась ошибка, из-за которой все остальное пошло под откос. И ошибкой этой было наличие Сасакибе в плане. Этого отвратительного подростка с его щенячьими глазами и преданным взглядом, дурака, не по возрасту высокого и сильного, блондина, так нелепо и самозабвенно заботящегося о ком-то, кто даже тепла тому не дарит взамен. Этот план был провальным с самого начала, вот только понимание пришло в самый неподходящий момент с жуткой паникой и рассеянным вопросом.
- … А презерватив у тебя есть?
Медик хотел высказать все, что думал, и начать с того, что это первый и последний косяк, поэтому продолжать он не видит смысла и готов великодушно предложить поменяться позициями. Или просто придушить парнишку по-тихому, чтобы никто не знал, до чего опустился брюнет. Шлюха, блядь, жиголо, да как угодно, но за правило он всегда держал две вещи: не пускать никого ни в сердце, ни в себя. А теперь так вероломно  нарушал сразу оба принципа, опускаясь в собственных глазах на уровень чуть выше плинтуса. Радовало только одно, признаваться себе в том, что бой был проигран заранее, а он сдался уже давно, парень не собирался. Он просто отодвинул все эти глупости на задний план своих мыслей, решив, что делает все только потому, что потом сразу бросит студента. А это просто новый опыт, для галочки, так сказать.
Хио уже даже раскрыл рот, чтобы выдать тираду о вреде незащищенного секса, когда блондин исправился, отправляясь на поиски "того самого". По правде говоря, вмиг стало холодно и неуютно, им даже одолело то странное чувство, родственник стеснения, когда просто не знаешь, куда деться самому. Чтобы хоть чем-то заняться, парень отыскал белье в просторах одеяла и скинул то на пол, полагая, что там потом будет проще найти. В другом случае он бы даже попробовал что-нибудь насвистеть, но этот парниша казался настолько нестабильным, что медик попросту побоялся снова спугнуть его и вызвать то отвратительное выражение лица, которое побуждало кормить, поить и утирать слюнки. Да и, благо, все заняло не так уж много времени (кажется, Даичи разбирался в кучах этого хлама гораздо лучше, нежели их хозяин). - Я уж думал, ты заблу... эй! - А что вы знаете о неловкости? Когда ты самый настоящий нарцисс, и все относятся к тебе подобающе, подогревая твое самолюбие, носятся, как с хрустальной вазой. А тут вот так бац и переворачивают раком, ставя как резиновую куклу. Раздражение, удивление, даже обида, и страх того, что все-таки это не шутка. Сбежать не удастся, придется давать. И это самое жуткое. Если бы не возбуждение, будь оно неладно, то он бы явно сотрясался от ужаса, даже попытался бы прикрыться и надавать по морде извращенцу, как в прошлый раз. Но это было бы проявлением слабости, откровенной и ничем не прикрытой. А тогда еще Кьеширо себе слабостей не позволял. Он мог выглядеть ужасным, отвратительным, мерзким и низким, но никак не слабым и жалким. Поэтому прикусил губу, цепляясь тонкими пальцами за край подушки и стараясь не выдать себя с потрохами лишним вздохом или жалобным стоном. Но все это оказалось мишурой, когда балбес, все знающий и умеющий, попытался довольно грубо и коряво приступить к делу. Он даже не успел вставить, а медик уже был готов лезть на стену, ныть и закрывать несчастный зад обеими руками. Да что уж там, в тот момент его задницей можно было иголки ломать, причем на полном серьезе. Но это, кажется, никого не смущало. Никого кроме Укитаке. Потому что последний был готов послать все свои принципы куда подальше и бежать просить прощения у всех, с кем когда-либо спал. Хотя постойте, он ведь делала все степенно и осторожно, кроме некоторых моментов, конечно. А это что? Карма и месть судьбы за гулящую натуру? Пара еле слышных вздохов, и пальцы с аккуратными ногтями изо всех сил цепляются за подушку, пока их счастливый обладатель изо всех сил пытается расслабиться. Но получается только выдавить несколько слов: - Косяк номер один. Надо было использовать пальцы. - Что самое смешное, он использовал. Чтобы воспользоваться тем, что брюнет наконец смог усилием воли хоть немного расслабиться, то есть, студент пальцами помог себе "впихнуть". Практически на сухую, тяжко, больно, отвратительно. Ощущения такие, что глаза на лоб готовы были вылезти, о каком удовольствии вообще может вестись речь. Вот уж точно месть за все грехи. Хотя офицером было замечено, что в моменты, когда он дает указания вроде "медленнее", "расставь ноги вот так", "не дави мне на спину" и прочее, ему становилось легче. Удерживать сознание так уж точно. Поэтому критика и напоминание о "косяках" сыпались один за одним. Благо, длилось мучение не долго. Первый раз. Но кто же знал, что в этом ребенке столько сил и желания. Так что в конце концов стало даже приятно настолько, что воспоминания о боли отошли на второй план.

Отредактировано Ukitake Kiyoshiro (22-09-2014 02:35:59)

Он сделал это, он действительно позволил себя поиметь. И кому? Какому-то выскочке, глупому подростку, мнящему себя неизвестно кем. Невероятно, необъяснимо, ужасно. А хуже всего то, что сам Кьеширо умудрился получить удовольствие. Отвратительно? Именно. Хуже этого могло быть только пробуждение в компании ненавистного существа.
Хотя медик так и не смог толком уснуть. Жуткие мысли о том, что жизнь его теперь закончена, что он опустился на самое дно, что падать больше некуда, какой уж с такими спутниками сон. Он был готов удушить неприятеля, вот только настойчиво так душили его самого. Часам к шести утра состояние Укитаке больше напоминало истерику. Ненависть ко всему живому, мольбы несуществующим богам о том, чтобы он мог забыть все произошедшее и просто уснуть. Ну или хотя бы свободно дышать. Все жутко болело, его все время сжимали и отказывались отпускать. Что самое забавное, при всем этом, вечно мерзнущий Кьеширо и одеяло постоянно оказывались в недосягаемости относительно друг друга. Магия? Возможно. Но в шесть утра парень жаждал одного - смерти и немного тепла. Фактически, он получил и то и другое, потому что в начале седьмого попросту отключился, забыв обо всех страданиях (а к тому времени добавилась еще и головная боль).
Но и этому счастью не суждено было продлиться. Хио вообще ненавидел просыпаться с кем-то. Этот момент пробуждения, как бы сказать, парень считал его интимным. Что может быть хорошего в том, что ты увидишь объект своего обожания злым, лохматым и опухшим? Верно, ни-че-го. Но это еще половина беды. Помимо жуткого вида ему обязательно путали волосы, он непременно получал по утру пару раз локтем в лицо, случайно, разумеется, или того лучше скидывали, а утром начинали приставать и все по новой. Жуткая перспектива. Кьеширо хватило пары раз в подростковом возрасте, чтобы понять, что просыпаться с кем-то - не его. Да и отношения - не его. Вообще общаться с людьми не для него. Особенно с такими наглыми и отбитыми наглухо людьми.
Так что пробуждение путем "что за мочалка" вызвало волны неописуемого счастья вперемешку с возмущенным воплем. Одним таким "неловким" движением Сасакибе пробудил ото сна древнее зло, которое теперь жаждало одного - убивать. Волосы и правда превратились в подобие мочалки, спутавшись, а самые дерзкие пряди даже взяли на себя смелость торчать в разные стороны. Лицо было злое и помятое, если посмотреть внимательно, то прежнего очарования там не осталось ни капли. Зато одним своим видом Укитаке нагнетал атмосферу похлеще разъяренной толпы. С битами. Ночью.
И это создание еще осмелилось спросить "чего"?! Действительно, чего это он. Все ведь так хорошо. Вокруг романтика, птички поют, все окрашено в розовый цвет, задница не болит, а их чувства затопят все общежитие. Похоже, кого-то сейчас начнет рвать радугой. Он даже демонстративно отвернулся к стене, стараясь делать минимум лишних движений.- Чего? ЧЕГО?! - "Мог бы, да я б уже подскочил, да свалил куда подальше. Чего, он, блять, спрашивает." - Тебя шестнадцать лет на цепи держали, что ли? Аккуратнее быть не мог?
Посмотрите на этого остолопа, выспался он, отдохнул, зараза. Дорвался и теперь считает, что все шикарно. Черта с два, все даже не хорошо. И это подтверждал раздраженное бормотание насчет: - Не так я представлял себе первый раз, хотя я вообще его не представлял. - И правда, у него была совсем другая цель. А что теперь? Унижен и оскорблен, убит своим же оружием. Тут не то что делать что-то, жить не захочется. Если бы его нежную психику не закаляли с момента поступления в Академию всякими непотребствами, то парень бы наверняка свернулся в уголке и рыдал, жалея себя и ненавидя всех остальных. Но Кьеширо видел ужасные вещи, особенно в столь нежном возрасте, когда все откладывается глубоко внутри, поэтому ему хватило пары минут, чтобы вспомнить это и взять себя в руки. С другой стороны, все-таки своеобразный опыт. Да и не все так плохо было. Если мальчишку обучить паре приемов и выдержке, то будет вообще шикарно. Стоп, о чем это он. Не-е-ет, все отвратительно. Он попался в собственную ловушку, испортил план, на который потратил столько времени и нервов. Это было НЕ шикарно. Проще говоря, брюнет находился в смятении, будто женщина в критические дни. Отчаяние, боль, раздражение, неизвестность, и все одновременно. Еще ведь был шанс все исправить. И для начала следовало выгнать животное за дверь.
- Давай, быстренько одевайся и проваливай.