Вчера вечером среди медсестер появилась новенькая: хрупкая девушка с изумительными веснушками, шапкой медных кудряшек и прекрасными зелеными глазами, почти как у близнецов Койотов. Каин с трудом отрывал взгляд от новой медсестры, каждый раз ловя себя на мысли, что с удовольствием бы помог девушке расстаться с этими прелестными глазами. До этого дело не дошло – спустя каких-то полчаса весь медотдел подняли на уши. Патруль нумеросов из Леса Меносов вернулся.
В живых осталась одна пятая от оригинала, всех остальных перебили лесные отступники. Дэсима тут же приказал разделить весь медицинский персонал на несколько ячеек, в управлении каждой поставив по врачу и дав ему в руки несколько смышленых медбратов. МПД-девушку Каин тут же отослал с глаз долой, опасаясь, что та если не напортачит, то уронит какие-нибудь инструменты или, упаси Айзен, даст больным вместо снотворного какие-нибудь антибиотики. А затем приступил к работе.
Сложно сказать, что чувствовал Линдокруз, когда в очередной раз на негнущихся ногах ассистировал при операции: он редко покидал свой пост в медицинском крыле, отправляясь в Лес Меносов ради своих изысканий, а о том, чтобы утолить гнетущий голод Каин почти не вспоминает, пока ему не становится так плохо, что он даже с кушетки встать не может. И именно приспичило голоду разыграться тогда, когда мужчина держал в руках зажим и вытаскивал очередного дурака-арранкара с того света. Рот наполнился слюной, стоило Десятому увидеть обожженную плоть очередного раненого, а живот скрутило так, будто он снова оказался на тренировке с Раббией, которая, не жалея сил, отпинывала Каина за любую допущенную ошибку.
- Прошу прощения, - проблеял Линдокруз, аккуратно передавая зажим трясущимися руками стоящему рядом врачу. Каннибализм как проявление низших побуждений был запрещен во дворце, когда по словам Тереза, многие ренегаты так и жили, даже устраивали между слабейшими фрассьонами игры на выживание и побежденного с удовольствием съедали на глазах у остальных. Медик отрицал подобный образ жизни, считая аналогичный образ жизни, приближенный к животному что есть регресс по отношения ко всему тому, что арранкары успели за последние тридцать с небольшим лет достичь. Однако сейчас Десятый отчаянно желал и молил о том, чтобы никто все медики одновременно отвернулись или покинули свой пост, а Линдокруз никем на замеченный пробрался к смертнику и с удовольствием бы вгрызся зубами в поджаренную плоть.
Чиркнув сигаретой о стену, Каин зажег третью сигарету. «Я не могу вот так вот вечно тут стоять и ждать, чтобы без моей помощи все обошлось», - размышлял гинеколог, стараясь абстрагироваться от ужасной боли в животе, - «Просто старайся не думать, как это аппетитно пахнет и все будет замечательно».
- Ага-ага, - нервно хихикнул Десятый, растирая трясущиеся ладони.
- Простите, - Линдокруз, словно облитый кипятком, подскочил на ноги и чуть не свалил с ног ту самую новенькую медсестру. На девушке лица не было, бледная, с глазами на мокром месте, она едва стояла на ногах. «Приехали», - сам арранкар прекрасно помнил, как он себя чувствовал, когда только-только попал в этот ад и ассистировал одному хирургу, пока тот зашивал кишки одного идиота. После этой картины Линдокруз несколько часов сидел в самом дальнем и темном углу дворца, обхватив себе, мерно раскачиваясь и напевая под нос: «Шей красное с красным, желтое с желтым, белое с белым. Наверняка будет хорошо». – Вы же Дэсима-сан, так? Я тут совсем недавно появилась, до этого меня воспитывали в Трэс Цифарес, подальше от других арранкаров.
«Дочка Приварон?» - удивленно подумал Линдокруз. Он не помнил у кого из старого поколения арранкаров были рыжие волосы и зеленые глаза, но Каин даже не удалось подумать, так как из этой девушки автоматной дробью полетели слова:
- Мой брат был среди этих нумеросов, он едва выжил, вы его спасли, спасибоспасибоспасибо вам большое! – и рыжеволосая девушка повисла на шее у медика. Однако для арранкара это было настолько внезапно, что он даже не смог и слова из себя выдавить, лишь глупо разевал рот как рыба, выброшенная на берег, силясь найти хоть какие-нибудь слова. А медсестра уже убежала работать дальше.
- Ну, видимо, у меня нет оправданий, чтобы не вернуться и не помочь врачам, - Каин усмехнулся, изучая сигарету в руке, к которой даже не приступил. Он по себе знал, что если ее затушит, а попробуй позже он ее раскурить, то вкус у табака будет до жути противный. – Самое главное не думать, о том, как это аппетитно пахнет.
«И думаю, что пусть эта девушка и дальше будет жить с такими прелестными глазами», - признаемся, какое-то время Каин обдумывал идею того, чтобы зажать эту девочку в каком-нибудь углу, парализовать и вырезать ей глаза, а остатки сплавить Корво, но этому рыжему чуду удалось растормошить что-то внутри арранкара, раз тот решил не трогать такой прелестный экземпляр.
Тяжелая ночь, не менее тяжелое утро и долгожданный момент, когда Линдокруза похлопали по плечу, высказались об его ужасном внешнем виде и послали спать на соседнюю койку. Послали, да и ушли, оставив Каина спать. В помещение была еще пара пациентов, накаченных по самое не хочу снотворным, что их даже Второе Пришествие Айзена на разбудит. Дэсима сам верил, что после подобного стресса его ничто не сможет поднять с кровати, но глубоко ошибался так как не учел одну переменную – Корво Грантца.
- Бубубубу, - послышалось из-под подушки. Странная манера Каина, а именно засыпать уткнувшись лицом в подушку или положив ее себе на лицо, не раз приводило окружающих в смятение, ведь это было неудобно и странно. Знающие Линдокруза люди с уверенностью заявляли, что это была самая наименьшая его странность, ведь раньше, когда ему было лет десять, он даже под голову ничего не клал, довольствуясь тем, что мог уместить свою голову на какую-нибудь книгу или того хуже – доску.
Мужчина неторопливо начал двигаться и первым делом принялся ощупывать все вокруг себя. Придя к тому, что слева находится стена, а если двинуться хоть на сантиметр, то правая рука с тяжелым осколком маски тут же свешивается на пол Дэсима понял, что вчера умудрился заснуть в медицинском крыле. А как он заснул? Что он перед этим делал? Воспоминания смешались друг с другом, и мужчина с трудом понимал, почему у него перед глазами прыгает чья-то оторванная кисть, зеленые глаза и всем парадом руководствует Сэр Галлахад. Спустя одну вечность до арранкара дошло, что шум ему не снится, рядом действительно что-то происходит и лучше это прекратить, пока кто-нибудь кого-нибудь не убил, а Десятому так хотелось поспать.
- Сэр Галлахад! – приподняв подушку, рявкнул медик. – Ко мне! Сейчас же!
Удивительно, но кот тут же перестал шипеть на Корво, да и вообще потерял к Девятому всякий интерес, шустро добежав до больничной койки, где до этого времени спал хозяин и ловко запрыгнул на нее, сворачиваясь клубком на груди гинеколога.
- Уйди старушка, я спать хочу, - пробубнил Каин, обращаясь к своему старому другу и возвращая подушку на место. – Бубубубу бубубу бубу.
Последнюю фразу можно было расшифровать, как: «У меня законный отпуск, приходи через два часа», - но вряд ли Грантц обучен такому сложной и жутко редкой науке как уметь разбирать чье-то невнятное бормотание.

- Бубубубу.
«Я же сказал, что приходи через два часа», - устало повторил Каин, хотя, по всей видимости, повторил он это в своей голове, так и не найдя сил произнести слова вслух. А если и сказал, то из-за преграды в виде подушки Корво ничего не услышал.
И не закончились на этом беды медика – Грантц, знающий о Дэсиме почти все и немножко больше, не имел привычки терять свое бесценное время, ожидая пока другие соизволят проснуться, совершить свой утренний моцион и только тогда обратят внимания на Корво. Гинеколог недовольно проворчал под нос, когда Новена переместил его руку с вполне себе удобной позиции, да потом еще хлопнул по ней. Но наше счастье не было полным, и медик все еще дремал, не реагируя на попытки Грантца его разбудить. Посему, когда подушка исчезла с лица Линдокруза и мужчина попытался закрыть лицо от противного света местных ламп, его руки схватили, настойчиво удерживая от попытки ими закрыться. Хотя Корво должен был знать, что единственная более-менее рабочая рука у гинеколога была левая, когда правая из-за массивного осколка маски была пригодна разве, чтобы висеть по правую сторону тела и мешаться почти все время.
- Грантц, - прошипел сквозь зубы сонный и крайне злой Каин. «Не будите спящего дракона», – эту фразу можно адресовать и по отношению к медику, - если ты сию же минуту не отпустишь мне руки и не вернешь подушку, то клянусь своим мертвым папашей, что я тебе выкручу руки, привяжу к гинекологическому столу и оставлю в таком положении на пару часов в обществе моего кота. Ты усек?
Однако Каину показалось малым описывать возможные пытки, которые его уставший и воспаленный мозг мог только придумать. Линдокруз решил рассказать, что предшествовало его ужасному настроению и что Грантц может сделать, чтобы избежать участи оказаться мягкой игрушкой для любимого кота медика.
- Я вчера несколько часов подряд стоял на ногах и помогал оперировать долбоящеров из патруля, которые нарвались на лесных арранкаров, - с неподражаемой смесью злости и раздражения продолжал Десятый. – После, я уже пять дней не ел, а ты знаешь, что бывает, когда я голоден. Поэтому у тебя два варианта: первый, ты мне быстро говоришь, что тебе нужно и я не претворяю свою угрозу в жизнь, а ты знаешь – я могу. И второй вариант, - Каин присвистнул, от чего Сэр Галлахад тут же поднял свою голову и уставился на Корво темными провалами вместо глаз, - заключает в себя моего кота, твою задницу и твои истошные крики. У тебя три минуты, отсчет пошел.
Каин очень мягкий и добрый арранкар по своей натуре, но только не тогда, когда его разбудили после трудной смены, требуют неизвестно чего, да и еще мешают поспать. Пусть даже виновником окажется близкий Линдокрузу человек – от своих слов, пусть и сказанных спросонья, мужчина не откажется.
- И, пожалуйста, не ври, - тут же предупредил Каин. Разбираться во лжи друга с больной головой с утра пораньше – кто может придумать худший геморрой?
На самом деле Каин мог с легкостью скинуть руки Корво, дать тому поджопник и выпихнуть его из медотдела, после чего снова лечь спать, но лишь осознание того, что потом Грантц во сто крат отомстит за такую вот оплошность, останавливала Десятого. Если рассматривать Новену и Дэсиму в бое, то у обоих были бы примерно одинаковые шансы на победу – у Корво не было должного уровня защиты, но, однако он был в несколько раз быстрее Линдокруза, чья костяная броня и этот дурацкий шлем, покрывающий полголовы, мешали двигаться и следить за движениями противника. Когда-то, много лет назад, на самой заре их дружбы, мальчишки поспорили, кто кого круче и подрались – к счастью, Корво и Каин тренировались в пустыне, а привлеченная вспышками реяцу, а после и звуками, Локи (и что она делала неподалеку?!) успела вовремя прибежать и остановить двух дебилов от того, чтобы они порвали друг друга в клочья. Затем, правда, они оба получили хорошие нагоняи от самой Койот, которая в то время очень любила пародировать суровый тон своей мамаши и ее не менее суровый взгляд.
«Спасибо Айзен, что Локи больше этого не делает», - мужчину до дрожащих коленок пугало то, что кузина внезапно переключалась с легкомысленной дурочки на вот «ЭТО», что Линдокруз никак не мог описать без дергающегося левого глаза и стопки спирта. Однако, Койот никогда этим не злоупотребляла, а если она и напускала на себя грозный вид, то только в обществе раздражающих ее нумеросов и Лофта, когда последний совершал какую-то глупую ошибку.
«Видимо, отдохнуть и выспаться я смогу лишь после своей смерти», - устало подумал Каин, мечтая растереть переносицу, но вот незадача, Корво все еще держал его за левую руку, а поднять правую, чтобы при этом не скинуть котика на пол, было невозможно. – «Восхитительно».   

Говоря о своих друзьях, Каин мог назвать их с легкостью нимфоманами, ублюдками, тварями, эгоистами и мудаками в некоторой степени. Однако Локи была частью его семьи, а о родственниках нельзя плохо отзываться, даже если родная мать злая стерва, которая через слово посылала родного отца Каина и его Эспаду. Мать Линдокруз все же не любил и предпочитал обходить стороной темы о ней, но вот как родную сестру, пусть и двоюродную, шлюхой? Нельзя, верно, а вот этого беловолосого дурака, который приперся как всегда ради того, чтобы вынюхать, так назвать можно.
- Угрожать? – Каин аж удивленно присвистнул. – ТЫ. Ты правда считаешь, что я угрожаю? Я свой ранг получил не за красивые глаза, длинный язык и крепкую задницу, Грантц, а за то, что прибил остальных кандидатов на этот пост, вот почему. И я тебе не угрожаю, а говорю, что тебя ждет в ближайшем будущем, если ты не отпустишь мне руки. А вот про вранье и не заикайся, каждое слово, вылетающее из твоего рта, если не ложь, то приукрашенная правда. Я тебя с детства знаю и могу точно сказать, когда ты врешь. Сейчас ты кое-что недоговариваешь, не отпирайся, - Десятый внимательно изучал Корво, совершенно не замечая то, как больно арранкар сжимает его запястья.Во-первых, иерро Каина позволяло ему прекрасно жить и наутро после бурных ночей просыпаться без синяков и, во-вторых, если бы Грантц хотел, то он бы действительно сделал так, чтобы медик бился в агонии и просил о пощаде, но это было лишь ненужное привлечение внимания.
- Угу, угу… - кивал в такт словам Каин, слушая болтовню Корво. Ну да кто-то там попал под влияние каких-то психотропных лекарств, хорошо, это можно расшифровать, как мне нужно, чтобы кто-то из моих врагов случайно принял на грудь некое лекарство с такими-то действиями. И что потом? А потерял контроль и впал в безумие. Ну да, тут все ясно и нет никакого подтекста. И кто же так Грантцу услужил, что он решил самолично, не используя помощь своих верных фрассьонов, отправиться в медкрыло и поинтересоваться насчет медикаментов? Ведь самый легкий способ избавиться от своего врага это стукнуть его по голове, а затем оттащить в сторонку, да там и сожрать.
«Это кто-то из Эспады», - смекнул Каин. Он сразу же отмел себя с Лофтом. Не потому что Грантц питал к Линдокрузу или Койоту теплые чувства – фактически ко всем Корво относился как к утвари, громоздкой, но необходимой – а потому что они оба имели для него некую ценность. Марту Корво боялся, Лейко фактически среди арранкаров не то, что любили, но предпочитали не иметь ничего общего с дочерью Гриммджоу. Кто там у нас еще? Еще одна дочка бывшего Сексты, но она больше похожа на своего папочку и зачем от нее избавляться, если Корво может сказать ей пару слов, внушить пару идей и вот у него будет личный синеволосый цербер? Шиффер никто не трогал, и она никого не трогала, место Трэс свободно, но там есть эта кандидатка, которая фактически уверена в этом, но ее почти никто не знает и она большую часть времени находится в разрушенных частях замка, реконструируя сломанные стены и никому не мешая. И остается только второе место и Пьер Грантц.
«Высоко же ты замахнулся», - Каин решил не вставать на пути друга, зная, что рано или поздно он добьется своей цели и лучше ему помочь в ее достижении иначе ближайшие три месяца Каин даже присесть не сможет – так у него будет болеть зад. Но все же медик не устоял и решил немного поиздеваться над арранкаром:
- Я слышал, - ответил Линдокруз. – Ты знаешь человеческие сказки? Так там, чтобы разбудить прекрасную принцессу, принц должен ее поцеловать. Я, увы, далеко не такая красивая принцесса, но ты за принца сойдешь, так что целуй, а потом я честно-пречестно отвечу на твой заковыристый вопрос.
Линдокрузу-то на самом деле было абсолютно все равно на этот поцелуй, его больше прельщала палитра эмоций на лице друга. Как ненависть сменяет раздражением, между бровей пролегает морщинка, когда Корвао хмурится, а уголки губ едут вниз, стоит Грантцу понять, что это совсем никакая не шутка и Каин серьезен в своем намерении.
- Либо так, либо я считаю до десяти, и Сэр Галахад попробует на вкус твою задницу. Один, два… - нарочито медленно начал отсчет Линдокруз, стараясь не ухмыляться во весь рот, ведь тогда он и поцелуя не получит и удостоится стать грушей для битья.