Bleach. New generation

Объявление

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Bleach. New generation » За пределами » Saudade


Saudade

Сообщений 1 страница 20 из 64

1

http://www.pspinfo.ru/uploads/gallery/comthumb/33/4_2.png
«Он объяснил, что у него на родине словом «содад» называют тоску о том, кого нет рядом. О том, кто умер или где-то далеко. Это слово нельзя перевести на другой язык. Оно выражает особое состояние души, которое трудно описать, легкую, неуловимую грусть, которая пронизывает всю твою жизнь»

Название:
Saudade

Описание:
Прошло уже целое столетие с момента гибели Кучики Рики. Сто лет, как её забыли и живые, и мёртвые — покойся с миром, ибо именно покоя тебе не хватало.
Перерождения всё продолжаются, а кто-то до сих пор ждёт и помнит. И этому кому-то первым докладывают о странной жительнице полузаброшенного края в районе Руконгая, который можно назвать благополучным. Жительнице с подозрительно знакомым реацу, с подозрительно знакомыми жестами и привычками, которые опознал бы любой, кто знал ту, прежнюю. Но с чужим лицом и памятью.

Действующие лица:
Шиномори Аяка, самопровозглашённая жрица храма, Рика-которая-прошла-свою-жизнь-и-опять-умерла
Шики Фонг.

Место действия:
Руконгай и сопутствующее.

Статус:
Всё только начинается.

+1

2

Как обычно, уже в пути он задумался, какого черта все еще продолжает срываться на любое выделяющее из общей массы дело, пусть даже самое ерундовское. Столько лет... И все как прежде. Как будто он живет на две жизни - в одной  все более сильный и ответственный шинигами, поднимающийся по званиям дальше и выше, в другой... Черт знает чего ищущий, чтобы заполнить пустоту, которую заполнить нечем. Глупо и он знает это сам, но не может смириться с тем, что надо просто  перестать смотреть назад, в воспоминания, которые с годами и десятилетиями норовят провалиться в туман. Мертвых не вернешь, но Шики все равно не хотел хоронить даже просто память о девочке с кошачьим хвостом, которую не смог уберечь. А у шинигами нет даже простой людской надеждый на встречу за порогом окончательной смерти, которая за сотню лет не раз Фонга пожевала и выплюнула под очередную выволочку от Уноханы, которая прямо сказала, что нет большого смысла лечить того, кто сам ищет смерти и с таким подходом она бы спровадила его не во Второй Отряд, а прямиком в Одиннадцатый. Может она была и права. Мать тоже пробовала поставить сыну мозги на место, но в итоге смирилась - возможно, тут сыграл свою роль отец, так и сказавший, что помогать бесполезно, этого демона Шики должен сам одолеть.

Только вот пока получалось плохо - шансов что что-то изменится помимо самого Шики, не было, а время лечило крайне паршиво - сколько ни спасай других, одну-единственную все равно не вернешь. Может быть поэтому парень и продолжал искать нечто - не просто сильного врага, который способен его убить, а что-то, что заставит его иначе смотреть на все. Но нет - пока Фонг просто насмотрелся всякой дряни и не более.

И вот теперь эта новость от наблюдателей - сейчас Фонг после очередного ранения в Хуэко Мундо (верно говорят - в месте с таким названием добра не жди) занимался относительно спокойной работой, следя за событиями в Руконгае. Казалось бы, просто новенькая, а странностями никого там не удивишь, но тем не менее, тревожный звонок интуиции прозвучал - а она Фонга почти никогда не обманывала в последние годы - есть там что-то такое, что стоит внимания. Может и безобидное, но есть. Подчиненные привыкли - пусть уж лучше командир прогуляется, чем влипнет во что-то.

И вот Шики шел в сторону храма, где обитала та девушка, а снег тихо падал с неба, вовсе не распугивая людей - в заселенной части района он видел даже гуляющих под снегопадом. Кажется, такую погоду называют романтической. Ну и пусть... Его это мало интересовало и он просто думал о сокращенной видимости в снегу и прочих скучных частях оперативной работы. Вот только на душе как-то странно было - как будто все же что-то изменилось, но он был слишком далеко, чтобы это понять. Шел медленно, торопиться некуда было.  И смотрел на храм впереди - придется заходить или покажется та девушка? Неожиданно ему это казалось важным.

0

3

Снег белой шапкой покрыл колокол, к которому ещё иногда приходили люди – просто по привычке позвонить в гулкий металл, дёрнув канат, да помолиться о том, что здесь, в этом мире, уже, в общем-то и не нужно. В последнее время, когда у храма появился какой-никакой, а страж, приходить стали чаще, и новый житель этого храма подозревал, что именно наличие живой души в этих убогих строениях стало привлекать людей, а вовсе не возросшее едва ощутимой зимой число желаний.

Её звали Шиномори Аяка, это она знала со стопроцентной точностью, как и то, что уже умерла. Человек в чёрных одеждах забрал её из больницы, где она со странной брезгливостью разглядывала то, что было ей раньше – стояла над собственным телом, наблюдая за ним, как ребёнок смотрит за кошкой с перебитым хребтом. Человек увёл её сюда и оставил на ступенях храма, предоставив самой себе, а уходить отсюда ей не хотелось. В конце концов, крыша над головой остаётся важнее, чем то, что в этом месте должны жить боги. Если ей нужно быть жрицей, она будет ей, но останется здесь в любом случае – таков был принцип её размышлений.

К богам, живущим здесь, она относилась с некоторым уважением, но без страха, потому поддерживала окружающую территорию в порядке, но деловито, а не с ритуальными поклонами. Стряхнула снежную шапку с колокола, найдя в подвале храма пару ящиков, на которые смогла взгромоздиться, чтоб добраться до этой высоты. Вымела крыльцо метлой, потерявшей от времени почти все прутья, которые Аяка заменила грубо обломанными ветками. Наконец, даже зачем-то заглянула в потрескавшийся от времени ящик для пожертвований, и не нашла там ничего, кроме снега и пустой куколки, из которой летом вылупилась бабочка. Летом, когда храм ещё был пуст.

Зима не была холодной, а снег больше походил на клочки ваты, и всё же, когда она закончила, пальцы у неё покраснели, а розовое кимоно, которое заменило прежнюю одежду, изрядно промокло на плечах.

Аяка уселась на расчищенное крыльцо под колоколом – истлевший от времени канат не касался даже её головы, настолько он был растрёпан и прогнил – и подышала на пальцы. Потом – лениво потянулась, протянула ноги в белых носках и сандалиях, улыбнулась чему-то и просто прижала пальцы к губам.

Собственная смерть её почти не занимала.

Ещё месяц назад она была человеком, была живой, кажется, строила какие-то планы, пока вылетевший из-за поворота автомобиль не решил всё за неё, несмотря на усилия врачей. Шинигами – мужчина в чёрном – нашёл её смотрящей на свой собственный труп без жалости или тоски, и она не противилась тому, чтобы уйти. Аяка не верила в судьбу, но цепляться за уходящее не любила, да и не могла. Наверно, потому безымянный шинигами проявил к ней участие и отвёл сюда.

Скрип снега под ногами она уловила быстрее, чем увидела человека, и отреагировала мгновенно: подскочив, словно кошка, и разве что не ощетинив спину, настороженно посмотрела туда, откуда слышался звук. Потом, убедившись, что шагает кто-то один, Аяка отряхнула снег с плеч и из складок рукавов, сложила руки и стала терпеливо ждать. Коль он один, что ей прятаться? Здесь нет настоящих насильников, а те, что согреваются бесшабашной дуростью, убегают от одного лишь удара её метлой, ибо здесь она даже сильнее, чем при жизни. Не боги защищают её, хоть она и живёт при храме, а простая метла, починенная её руками.

Аяка замерла, опустив глаза, но искоса всё равно глядела на посетителя. Серьёзно, но с едва заметным подозрением. Опасен или нет?

– Я оставлю тебя наедине с тем, с чем ты сюда пришёл. – наконец, Аяка заговорила, неуловимым движением заводя выбившуюся прядку волос за ухо – жест, который она сама воспринимала, как неосознанный. Спокойно, ясно, совершенно не так, как говорят покорные служительницы богов. – Молись, коль хочешь – не обращай на меня внимания.

Отредактировано Shinomori Ayaka (21-12-2015 22:49:50)

+1

4

Странно, он не сразу даже ее заметил. Как будто что-то притупило чутье и наблюдательность, отбросив его на много лет назад. А может быть, дело было в другом - в том, что ее реяцу вовсе не беспокоила, а вовсе наоборот, успокаивала, как будто говорила что опасности нет. Невольно Шики остановился. Слишком уж непривычным, ненормальным было чувство покоя. Не того специфического, в который можно себя загнать через тренировки - там ты изгоняешь эмоции - а теплого и домашнего, как будто тебе просто хорошо. Вот  только не мог он такого ощутить в полной мере с тех пор, как вместе с Фредерикой умер кусочек его души. Никак не мог. Дома... Ну, почти, но не то. Там раненая часть его души просто спала. А сейчас как будто и раны-то не было. Его вывело из странного состояния только ее реакция - совсем кошачья... Кошачья? Как будто  снова по больному месту, но боли нет. Лишь память - темная пыльная кладовка и лезвие, занесенное над пушистым хвостом. Затравленный, но все еще гордый котенок по имени Кучики Фредерика. Первый раз, когда они поговорили - прежде чем надолго разойтись до тех пор, пока не стало сначала плохо, а потом поздно. Почему?

Он старался не вспоминать Рику или Токо... Ни одну из них. Не было у него мазохистского постоянного переживания памяти прошлого. Но иногда сама жизнь чем-то напоминала о том, что могло быть и не сбылось и тогда сердце сдавливало болью и скрывать свое состояние не получалось. Так почему, даже если он сейчас снова вспоминает, почему боли нет? Как будто так и должно быть... Шики поднял взгляд на девушку на крыльце. Непохожа... Только вот взгляд, жест... Разве такое можно скопировать, точнее, точно также поступать? Парень был из наблюдательных и если мало знал о Фредерике в смысле внутреннего мира, то вот ее жесты, походку, "кошачьи" черты - это все хранил в памяти.  Шики помотал головой, пытаясь убедить себя что у него опять начинается ложное узнавание - как когда-то ему казалось что Фредерика мелькнула в толпе в Генсее или где-то еще. Но нет. Девушка была настоящей и такой, какой он ее видел, вот и все. И еще ее реяцу... Да. Предчувствие Шики не обмануло, вот только он совсем не понимал, во что влип. Не бывает же такого... Внешне похожие бывают, а такого - нет.  Неоткуда ей научиться так поправлять волосы...

- Молитвы не помогут. Не встречал богов, которые возвращают взятое... - Неожиданно ответил он ей. Шики не верил, что наверху есть кто-то неравнодушный к их бедам - слишком уж часто оставались без помощи те, кому она была всего нужнее и тут уж что молись, что не молись.

- Кто вы? Как ваше имя? - Он должен его услышать, должен знать, что оно не...

Не Фредерика. Не Токо.

0

5

За короткий месяц наблюдения за людьми, появлявшимися здесь, Аяка уже могла гордо заявить, что стала настоящим экспертом по части людской натуры. Конечно же, она ошибалась, но, всё же каким-то чутьём уже немного умела разделять тех, кто приходил к ней, на несколько групп. Были тут те, кто приходил за своими  желаниями, и призрак храма не интересовал их вовсе. Они молча складывали руки, о чём-то просили богов, уходили, иногда предлагая ей еду. Из вежливости, но Аяка не отказывалась, плюя на возможные правила, и была сыта, пусть и не всегда. Были те, кто приходил поглазеть на неё, и боги интересовали их не больше, чем саму Аяку. Были те, кто хотел ей навредить, но их, на счастье, было немного.

Тот, кто явился сюда, не попадал ни под одну из виденных ей категорий. Не опасен – самодовольство Аяки не давало ей представить, что этот мужчина представляет угрозу, настолько он был, на её взгляд, отрешён от мира. Такой отрешённостью не жертвуют, чтобы убить или обесчестить забавы ради, да ещё и какого-то призрака храма. Но местные высшие силы его не интересовали, что ж, в этом Шиномори была с ним солидарна.

Она снова скосила глаза на него, оставаясь недвижимой – только подбородок чуть дёрнулся вверх, словно Аяка показывала или хотя бы чувствовала какое-то превосходство над посетителем. Для жрицы поступок омерзительный, для неё – что ж, почему и нет? Если он пришёл не к богам, он пришёл к ней в дом, а, значит, законы здесь действуют исключительно её.

– Приличия соблюсти ты тоже едва ли желаешь. – задумчивость снова поглотила её. К людям она уже давно обращалась на «ты», не делая различия между взрослыми и детьми, стариками и юнцами. Разве что старикам помогала сойти со ступеней храма. – Тогда я продолжу.

Она снова взялась за метлу, спустилась по ступеням, сметая тот немногий снег, что успел нападать за время её отдыха. «Приличия» – сложить руки уж если не в молитве, так просто в обозначении своей веры. Если нет, то и ей незачем играть роль жрицы, тем более, что актёр из неё плохой – она не жрица, но призрак этого храма. Или, что совсем точно, бродячая кошка, прибившаяся к месту, где хотя бы не заваливает снегом. Дом этот ей не принадлежал, так что на странных посетителей грех, в общем-то, жаловаться.

Однако, его интересовала всё же бродячая кошка, приблудившаяся к храму, а не потёртый временем колокол и истлевший канат. Аяка подняла голову, глянула чуть исподлобья, будто бы прищурившись.

– А не боишься, что я окажусь ужасным демоном? – без тени улыбки, без издевательства в голосе. – Спрашивать об имени всех девушек, встреченных под снегом, как минимум, глупо.

+1

6

Шики смотрел на нее и машинально, невольно потянулся к очкам, сдвинув их с детства въевшимся в натуру жестом чуть выше и дальше на переносицу. После всего что было, они были ему не особо и нужны, но он всегда знал, что если отбросит их, с ними уйдет и нечто важное, что нельзя будет ни вернуть, ни обрести снова. Практически как если бы Фредерика тогда все же рубанула занпакто по хвосту. И то там был бы шанс что Унохана пришьет на место. А тут - нет, само решение стало бы точкой невозврата вне зависимости от физической возможности вернуть все как было. В итоге очки ухитрились пережить больше века и схватки с чуть ли не всеми возможными в природе противниками шинигами. И вряд ли тут  только надежность работы Урахары сказывалась.

Жрица не была похожа на жрицу, какими их представляют - просто девушка, которая из храма сделала себе дом. То есть вовсе не просто - что-то в ней было такое. Что-то от той, кто давно умерла, на этот раз пожалуй именно от Фредерики, прячущей свою добрую, беззащитную сторону за холодным высокомерием аристократки. Да... Если уж у него и сдвигается крыша, то всерьез. Внешнее сходство это не чудо, да в полной мере его тут  и нет. А вот когда видишь как будто того самого человека в ином теле...

...То слова о демонах должны звучать куда как убедительнее. Вот только не поэтому Шики дернулся как от удара, услышав их и увидев этот взгляд. А потому что воспоминание снова нахлынуло, обожгло как огнем. Фредерика сказала почти то же самое и смотрела также. И сейчас это была не галлюцинация, это-то и пугало. Все же он вернул себе самообладание и даже ступил на ветхие ступени - мягко и осторожно. Это Руконгай... Здесь мало кому есть дело до храмов и хорошо если кто-то поделится едой со жрицей. А ведь Рика пришла именно из него.

- Да нет. Мне не впервой иметь дело с демонами... Но было бы жаль, если бы ты была из них. - В конце концов, Фонгу тоже надоела формальная вежливость, - Обычно я так не делаю. Мое имя Шики Фонг.

Не было похоже что оно ей что-то скажет. Руконгай всегда смотрит на Сейрейтей, но на деле тут о шинигами знают не так уж и много, а немалую часть просто не видели раньше. Да и эта девушка не похожа на эксперта. Правда, свое реяцу Шики по привычке и необходимости прятал. Привычка - из Второго Отряда. Необходимость - у него уже не то реяцу, в окрестностях которого простым душам  находиться приятно. И он чувствует, что этой душе ни за что не хочет причинить вреда. Отрешенность постепенно уходит - шинигами  попался в ловушку и даже если ответ будет болью, он не  уйдет без него.

Отредактировано Shiki Fong (22-12-2015 02:33:50)

0

7

Аяка вскинула голову, оперлась на метлу и снова смерила гостя взглядом. То, как он вздрогнул и посмотрел на неё так, словно из уст бродячего призрака узнал вселенские секреты, недоступные пониманию даже для неё, от неё тоже не уклонилось. Ей даже стало тревожно самой: не из фанатиков этих самых богов ли этот мужчина, и не послан ли он, чтоб освободить храм от жителя, который даже не пытается притворяться жрицей, а свои обязанности выполняет без почтения, хоть и старательно. Она пока ещё не имела представления, как здесь можно умереть, и может ли это быть по-настоящему ужасным, но, честно говоря, ей и не хотелось пробовать – а ответ узнать можно было только так. Что ж, если его послали за ней, да будет мир праху её, ибо насмешка её была самым худшим ответом.

Шаг по ступеням к ней – в ответ Аяка тоже шагнула, но назад, не отрывая взгляда от чужого лица и нашарив ступеньку ногой, ступила так мягко, что даже не покачнулась от возможной потери равновесия. И всё ещё продолжала слушать, чтобы уловить даже самое тихое слово. «Мне было бы жаль» – и Аяка едва сдержала усмешку. Она не насмехалась над теми, кто пришёл в храм по своей нужде,  но, если они пытались пожалеть её, ей всегда становилось немного смешно.

Да чего стоят его сожаления?

– Что здесь ищет заклинатель демонов? – встречный вопрос, вклинивающийся в чужую плавную речь. Словно в мелодии, наигрываемой кем-то с особой мягкостью и внимательностью, вдруг зазвучала резкая посторонняя нота. Вообще-то, она не знала, кто он, но нужно же было его хоть как-то охарактеризовать.

Имя, прозвучавшее секундами позже, никакой ясности не внесло. Пусть и обязало её ответить тоже.

– Шиномори Аяка. – как того требовали правила, она даже попыталась поклониться, но хуже поклона в этом мире не видели. Спина её не хотела сгибаться, взгляд всё ещё ощупывал чужое лицо, да и имя это, казалось, раньше произносили с вскинутым подбородком, гордо так, что даже неприлично. Или всё-таки не то имя? Другое?

Она выпрямилась, наваждение исчезло, ибо трудно смотреть свысока на того, кто теперь сразу десятком ступеней выше. Перехватила метлу и поднялась по ступеням сама, пройдя мимо «заклинателя» – так она пока его для себя охарактеризовала – ожидая удара в спину или чего похуже. Метлу она убрала с глаз долой в пыльное помещение, где раньше хранились ритуальные инструменты, а она просто прибавила к содержимому этой кладовой метлу покрепче, но сама пока не попыталась скрыться в одном из помещений храма, в конце концов, никто не помешает ему последовать за ней, а крепкие двери тут, увы, не в ходу. Вместо попытки спрятаться Аяка почти скучающе застыла перед закрытыми створками, которые, при желании, можно было снести одним ударом. Казалось, что даже прислонилась к ним, хотя в здравом уме она бы не стала этого делать, ибо прогнившее дерево тонких реек не выдержало бы её веса. Просто не прятаться, не будить желание искать. Простой, но действенный принцип.

Отредактировано Shinomori Ayaka (22-12-2015 08:26:32)

+1

8

- Уж точно не то, что нашел... - Только и смог сказать Шики, совершенно не знавший, что ему делать с нежданно  свалившейся на голову то ли бедой, то ли радостью. Он и правда не мог найти слов чтобы определить свои ощущения, которые одновременно пугали и  в то же время притягивали его к этой девушке. Спустя практически век наконец что-то заставило его сердце биться быстрее и верить в знаки, а не просто в то что видит. Не могло это быть совпадением... Нет. Не настолько. Имя все же прозвучало - в процессе неуклюжего, нежеланного поклона.

Шиномори Аяка. Все же не то имя... Только вот Шики не мог ответить себе, рад он или нет. Да. это довод в пользу того что у него не видения. Ведь даже сохраняя рассудок, можно нарваться на Пустого или Арранкара, владеющего подобными навыками манипуляции, Фонг читал такие отчеты, что у немалого числа шинигами волосы бы дыбом встали по всему телу, не то что на голове. Только вот какая-то часть его жалеет что он не услышал хотя бы части знакомых имен - пусть это и заставило бы думать, что у Фонга, несмотря на столько времени прошедшего, все же не все дома. Потому что, кажется, он все еще не мог себя заставить поверить в ее смерть. Где-то в наивной, детской части его души Фредерика-Токо просто пропала и потеряла бантик. Не поэтому ли он отказывался забывать? Не потому ли не искал ее черты в других, - тут не стоило бы верить своим ощущениям - но надеялся увидеть? Так и сейчас. А кланяться она не любит... Фредерика тоже не очень-то любила.

Она прошла в храм, явно без особо желания продолжать странный разговор, и Шики мог только сделать шаг внутрь святилища не пойми каких богов. Да и плевать он на них хотел, если честно. Уважение к храму было скорее отведено его незваной хозяйке, отошедшей подальше в темноту. Парень не стал пытаться подойти близко, просто остановился где-то в центре святилища- даже при плохом освящении его чувство ориентации в пространстве помогло. А вот со стороны, наверное, шинигами выглядел куда как живее того, кто пришел сюда под снегопадом.

- Ты ведь недавно здесь, Шиномори Аяка? - И все же добавил, - Не беспокойся. Я не причиню тебе вреда.

0

9

В полутьме небольшого склада, прятавшегося сразу же за ящиком для пожертвований и колоколом, когда-то должны были стоять статуи богов и инструменты для ритуалов – но ничего этого сейчас не было, кроме узорчатых мотыг, многие из которых растрескались от старости. Там, где была статуя, было лишь чуть более светлое пятно дерева, отмечавшее тот факт, что когда-то храм был храмом, а молитвы, наверно, были действеннее. Сейчас тут не было ничего, кроме Аяки, которую можно было, при желании, увидеть прямо от входа, но для наблюдателя на ступеньках она бы исчезла в темноте. Да и помещение уже использовалось ей как кладовка, а не важный ритуальный склад. Большая кладовка – ведь для богов раньше не жалели места.

Пахло пылью и старым деревом, пахло нежилым. Этот запах ей перебить не удалось, потому что жила (ночевала?) она в другом здании – храм, как беден он ни был, всё-таки насчитывал ещё два здания, скрытых за первым, молитвенным. В одном из них она сумела выбить запах, напоминающий о том, что людей здесь не было – да и нет, в общем-то. В двух других, включая этот ритуальный склад, всё осталось по-прежнему. Аяка этот запах не любила, но сейчас, стоя так, чтобы скрыться от чужих глаз, и, в то же время, остаться на виду – чтобы её увидеть, достаточно было шагнуть чуть в сторону, заглянуть за створки двери – не чувствовала никакого отвращения. Её куда больше беспокоил человек, шагнувший в темноту каморки и – Аяка ориентировалась лишь по его шагам, беззвучной тенью застыв сбоку от дверей – похоже оказавшийся напротив светлого круга дерева на полу. Её он не видел, но слышать мог. Как и она слышала его.

– Здесь нет сокровищ, можешь проверить. – пустые стены хорошо отражали звук, достаточно, чтоб голос её зазвенел не хуже колокола. – Что бы ты здесь ни нашёл, это не стоит даже горсти риса.

Он мог забрать колокол, потрескавшиеся мотыги и даже попытаться отодрать от пола ящик с пожертвованиями, Аяка бы даже не стала спорить. Быть может, к такому разорённому храму не будут ходить посетители, что тоже выгода, пусть и еду придётся искать где-то ещё. После смерти Аяка стала особенно ценить одиночество, потому что в такие моменты замечала больше, чем когда её отвлекали люди.

Собственное тело, где все смертельные раны и разрывы спрятаны за грубо наложенным швом, накрытое простынёй и безжизненное.

Первый снег после смерти.

Тишина по утрам в лесах.

Аяка вполне могла разглядеть посетителя, который, быть может, куда как хуже мог попытаться разглядеть её. Тот неяркий свет, что проникал через наполовину открытые ставни, освещал мужчину куда лучше, чем могли бы осветить свечки в такой темноте. Аяка же оставалась в тёмной стороне и была, если и видима, то с трудом различима. Она не боялась, но остерегалась, потому что свойственная ей подозрительность, не доходящая до паранойи, не позволяла ей кому-то доверять.

Особенно мужчинам.

Особенно тем, что говорят, что не причинят тебе вреда.

– Ты там, куда тебя не приглашали, – на этот раз она говорила тише, чтобы эхо так не гремело, – Идёшь, вероятно, отыскивая меня в темноте, и говоришь, что не причинишь мне вреда. Походит на обман, не так ли?

Она сдвинулась с места, прошла вдоль стен, осторожно касаясь их рукой, чтобы не засадить занозу, ведь дерево здесь не слишком шлифовали при постройке, дошла до светлого круга и встала на него, нимало не волнуясь, что раньше это было местом бога. Теперь он, наверно, мог её видеть, ибо расстояние между ними сократилось до пары метров.

Аяка взглянула с укором и мрачно, зная, что никакие укоры не подействуют, если её захотят убить или что похуже. Но, даже если так, пока что она будет встречать угрозу лицом к лицу. Вот так – чуть исподлобья, со сложенными на груди руками.

Она будет делать так всегда.

Отредактировано Shinomori Ayaka (23-12-2015 03:57:46)

+1

10

Он покачал головой, услышав про сокровища. Смешно это - думать что кто-то сюда придет поживы ради.  Хотя может и нет, может в Руконгае и правда уже нет ничего святого или просто настолько паршиво жить, что даже на такое кто-то позариться. Правда... Есть и другой род опасности и от одной мысли о чем-то подобном стало не по себе. Особенно с дополнительной мыслью о том, что подобного могут ждать от него. Да... Он совсем забыл о том, что способен испугать. Может быть дело было в том что человеческие мерки "опасных" дистанция для бойца Второго значения не имели, да и остальное... Он ведь даже занпакто в Руконгае не носил и не потому что нарывался. Просто его способностей хватит, а кулак как-то надежнее, если драка несерьезная. Вот и отвыкаешь мерить проблемные расстояния и ситуации на людской лад. Но вряд ли Аяка понимает, что с тем же уровнем опасности он мог вполне находиться чуть не снаружи храма. Храма, кстати, не очень уютного - жизнью здесь и не пахло. Просто дом для бездомной кошки... Крыша, под которой можно укрыться. Да... Он вспомнил тот дом в Генсее, в который один раз заглянул после похорон - и зарекся повторять это. Слишком много памяти о том, что он опоздал... А вот теперь он как будто нарывается на воспоминания и странно - не так уж это и больно, хоть он и не знает, что с этим делать.

- Извини. - Прозвучало это довольно наивно для безжалостного убийцы, которым Фонга сейчас многие считали из-за его подчеркнутой отрешенности от чего-то, кроме работы, которая состояла понятно в чем. Не о чтобы он совсем не бывал прежним - бывал. В кругу семьи, с друзьями. Только вот  это длилось до какого-то предела и все кто был близок, отлично понимали что Шики уже не тот - какая-то его часть исчезла. Но вот сейчас он извинился почти обычным, добрым голосом. Чуть виноватым.

- Действительно, глупо вышло. - И тут она вышла на свет. Сейчас он смотрел на нее куда внимательнее, решив все же для себя что не будет разворачиваться и уходить, пока не поймет что-нибудь для себя. Ее лицо было привлекательным, хоть и совсем не похожим на Фредерику и еще была в ней какая-то обреченная смелость. Если ты видишь в человеке угрозу... Ты разве будешь подходить ближе? Что-то очень уж знакомое. Вот и выходило что Шики смотрел на нее без отрешенности и злости. Скорее - по доброму.

- Если честно, я зашел проверить, кто поселился здесь. Иногда надо просто убедиться что все в порядке, хоть район и спокойный. Сама видишь, давно никому не приходило в голову заняться храмом. - Пожал плечами, - Так что... Удивился.

Трудно говорить, когда сам не знаешь, что на душе творится. Так что нетрудно было заметить, что Шики смущен, что ли. Как будто вовсе не он здесь мог говорить с позиции силы.

0

11

Страшно ли ей было? Едва ли. Аяка уже не помнила, чем жила, кем была, жизнь-до сглаживалась из памяти. Осталось только имя, да память о том, что она увидела после смерти: собственный труп. И человек в чёрных одеждах, почти как этот мужчина. Страха в её новой жизни не было, даже если живая Шиномори Аяка чего-то боялась, чем-то восхищалась и что-то любила. Сейчас она была в подвешенном состоянии, потеряв жизнь старую, но не успев ещё найти что-то новое, как поступали посетители храма, например. Они формировали семьи, что-то делали, продолжали жить по инерции, но Аяка пока не хотела этим заниматься. Она понимала опасность, которая могла исходить от гостя, но, что уж там, едва ли могла бы с ней справиться, зайди дело далеко. Вряд ли против этого «безобидного» гостя в чёрном поможет метла.

Она чуть усмехнулась, слегка наклонив голову набок и прищурив глаза, будто бы желала что-то разглядеть, но это что-то было где-то вне привычной системы координат, что-то, что существовало только для неё. «Извини», вот что он сказал. Как ребёнок, которого поймали за кражей конфет – ничего глубже Аяка не видела, ей не хватало прозорливости для этого. Видела лицо, которое разом стало почти детским, почти беспомощным. И это в очках, потрёпанных от времени, но до сих пор целых. Те, кто носит очки – Аяка это просто знала, а вовсе не помнила – обычно становятся беспомощными, если их сдёрнуть с переносицы. Здесь, она была уверена, всё было не так, она это не помнила, но знала.

– Не глупо. – полуулыбка так и не исчезла с её лица, а глаза всё так же смотрели сквозь него, – Опрометчиво.

Вряд ли она могла нанести ему реальный вред, но она всё ещё поддерживала странноватую игру, словно могла представлять угрозу. Не окатывала холодом, но и проявляла подобострастие перед тем, кто мог бы, возможно, ей чем-то помочь. В Руконгае наряженных в чёрное то любят, то презирают. И, конечно же, завидуют. Аяке же было просто всё равно, ибо она ещё не прижилась в этом мире, чтобы играть по его правилам.

– Что ж. Проверяй, – всё так же по-хозяйски разрешила Аяка, продолжая держать руки сложенными под грудью.

«Удивился» – усмешка-улыбка так и не желала слезать с её лица. Странные слова для того, у кого здесь, быть может, неограниченная власть – в пределах Руконгая, впрочем, а вовсе не в пределах её личного пространства, она до сих пор не играет по их правилам. Она видела, как он разве что не шарахался всякий раз, как она что-то говорила или что-то делала, так что только ли в удивлении дело?

– Я в твоей власти, я полагаю, но вряд ли я натворила хоть что-то, за что меня можно выкинуть отсюда.

И снова: говорит, но не верит. До сих пор держится, как хозяйка здесь, как личность, а не отсеянный жизнью комочек породы, которому не достало внутреннего содержания, чтоб стать шинигами – об этом свойстве жизни Аяка тоже уже успела узнать.

Чтобы научиться кланяться и покорно сгибаться, ей всех жизней не хватит.

Отредактировано Shinomori Ayaka (23-12-2015 04:31:24)

+1

12

У него возникло ощущение, что девушка чувствует себя не менее странно, чем он сам. По крайней мере, вела она себя так... Сложно описать, как именно. На грани уверенности и наглости, так бы он сказал. Обычно руконгайские ведут себя как-то иначе, но она новичок и еще не приняла местные нравы как нечто естественное. На его взгляд, это было и к лучшему - скучно, когда все ведут себя одинаково и теряют индивидуальность. Она - нет. И были шансы, что и дальше ее сохранит. Неясно почему, но это Фонга радовало - как будто он действительно нашел что-то очень важное здесь, сокровище, да только не материальное. Было приятно даже вот так пытаться наладить контакт... А что ему хочется его наладить, парень уже знал.  Возможно, впервые за долгое время он проявлял интерес к кому-то совсем ему вроде бы чужому. Предложение проверять застигло врасплох - и правда, а как? Всего-то и есть что старый храм и Шиномори Аяка. Возможно, кто-то на месте Шики пошутил бы насчет проверок для симпатичной девушки,  но это было не в его стиле и совсем ни к месту, хотя он, кажется, давно не говорил с кем-то вот так легко и добродушно, просто  без серьезных причин... Он опять поправил свои очки, уже второй раз за визит. Не то чтобы это было так надо, но привычка помогала снять напряжение, как и много лет назад.

- Какие уж там проверки. - Махнул он рукой, почти улыбнувшись, - Разве только спросить. не беспокоит ли кто-то тебя... Ну, кроме меня, разумеется.

Действительно, Шики пока был единственным, кто тянул на нарушителя спокойствия древнего храма. Много ли людей тут побывало до него и много ли придет после? Не обидит ли кто эту самозваную жрицу? Этого бы ему не хотелось... И значит, лучше бы никому не пришла в голову подобная мысль. А ведь прошел век с того, когда Шики в Академии вышел за пределы простого слежения за порядком.

- Если и натворила, я этого не знаю. По мне, дело ты делаешь хорошее... Я не религиозен, но иногда хочется прийти в такое место. Даже мне. - Это было сказано с нотой грусти, и шинигами мог только констатировать факт - умение скрывать эмоции  ему изменило с особым цинизмом.

0

13

Воспоминания уходили, бытовые знания – нет. Она не могла вспомнить имя матери или её лицо, но знала, для чего нужны чашки и как выглядит кошка. Знала манеры этих зверьков, хотя даже не помнила, были ли у неё при жизни кошки. Зато точно знала, что сама похожа на этого зверька, особенно сейчас, когда то, что делает человека человеком, от неё ушло. Пришла ленивая кошачья независимость, стремление к собственной территории и, чего уж таить, нежелание тереться о чьи-то ноги, до тех пор пока живот не подведёт от голода – да и после того, впрочем. Сейчас, например, так оно и было.

– Скорее, это я их беспокою. Пришла и заняла место, принадлежащее их богам. – констатировала факт Аяка, пока улыбка её стала пусть и ещё отрешённой, но уже похожей на что-то искреннее. – Но пока они не злятся, лишь бы было чисто, а колокол отзывался на их молитвы.

В самом деле, какая разница, кто спит в одном из помещений храма, если даже статую бога отсюда вынесли, а канат, подвешенный к колоколу, истлел и истрепался? Это уже не храм, а Аяка ещё не жрица, но в сочетании эти два фактора уравновешивают и дополняют друг друга, местным этого хватает. Аяка поглядела на свои руки и даже порадовалась, что пальцы уже согрелись. Только чуть-чуть красные, самую малость, но им уже даже не холодно. В кладовой немногим теплее, чем на улице, но снега нет.

Она не считала своё дело хорошим или плохим, поэтому слегка пожала плечами в ответ на чужие слова. Если бы её спросили, она бы охарактеризовала это как стечение обстоятельств, ну или замысел того шинигами, кто переправил её сюда. Так получилось, только-то и всего. А в богов она если и верит, то так же, по-кошачьи независимо и смело. Пусть будут, лишь бы не мешали.

– Даже тебе? – она уловила чужую грусть и не потянулась к ней, скорее, перестала улыбаться, но взглянула так же, как и до того момента, как опустила глаза – сквозь. – Считать себя кем-то особенным, к слову, является гордыней.

Семь смертных грехов человечества, не включающие в себя убийство. Неудивительно, ибо их придумали люди, как, возможно, богов и, быть может, даже саму Аяку – кто знает, какова на самом деле сила воображения, вдруг она могла ввергнуть её в такое состояние даже после смерти? Людям нужен был рай или ад. Всем нужен кто-то большой и мудрый, кто выслушал бы их.

Ей же нужно было знать, верны ли её мысли.

Аяка протянула руку, сделала несколько шагов вперёд и подхватила очки за дужку прохладными пальцами, потянув их чуть вверх и на себя, внимательно всматриваясь в чужое лицо. Всё верно, взгляд не изменился ничуть. Беззащитнее не стал, но и ничего иного не проявилось тоже.

Что-то не сходилось.

– Какое неудачное наваждение. – она вернула очки на место, правда, теперь уже обеими руками, и снова отступила назад. Наваждение, иначе не назвать то короткое ощущение, что что-то должно случиться, и оно оказалось ложным, что Аяку не расстроило. Вины за собой она не ощущала, и извинений за эту наглость стены храма не услышали.

Отредактировано Shinomori Ayaka (23-12-2015 08:01:04)

+1

14

- Им не хватало желания или времени навести порядок самим, но хватило признательности, когда что-то сделала ты. - Так часто бывало среди людей, которые еще способны испытывать благодарность. но куда реже делают то, за что их можно поблагодарить. За прошедшее время Шики не стал циником, но понимания людских мотивов, в том числе скрытых, прибавилось. В Руконгае мало подвижников и новаторов, но достаточно много тех, кто по крайней мере ценит чужой труд, - не прибежит помогать, но и не прогонит жрицу, пусть и самозванку. Возможно, они и еду ей приносят. Мда. Глупо было идти в храм, не прихватив что-то с собой. Ведь. казалось бы, Аяка не обязана ничем ни богам, ни людям, но все же она что-то делает для них.

- Я просто... Не надеюсь на богов. Да и не должен, работа такая... - Трудно объяснить то, что сам никогда особо не формулировал даже для себя. Шики просто   с того окаянного дня не пытался более кому-то молиться, потому что знал - не спасут и не защитят. Слишком уж часто в самый нужный момент боги, если они вообще есть, делают вид что ничего не видят. А шинигами - не боги, на самом-то деле.

- Только вот все равно есть моменты, когда кроме храма, идти некуда. - Тут бы наверное и закончить, добавив пару слов, но у Аяки были на продолжение разговора свои планы. Он не ожидал что она притронется к нему сама и уж тем более - что попробует заглянуть под очки. Вот только что она там увидеть хотела?  Это не типичная шутка над очкариком "Попробуй отбери!" - там цель другая. А Шиномори смотрела так, словно... Понятное дело, знать она не могла о нем ничего. Сейчас, пожалуй, о способности глаз Фонга  знали даже меньше чем раньше - от случайного снятия очков его глаза не оживали. А эта девушка смотрела так, как будто чего-то такого и ждала, только вот просто не могло этого быть. Безумие какое-то, хоть по сути вроде и ничего криминального, если не знать. Вот и посмотрел он на Аяку очень странно - ладно бы он с его воспоминаниями, но ее-то кто научил давить на болевые точки, хоть, по ощущениям, больно и не делая? Или у него паранойя и на деле все не так уж и похоже? Снова поправление очков и удивленный взгляд из его прошлого, еще очень молодой.

- А что ты ждала увидеть? - Действительно с интересом спросил он.

0

15

Работа такая, что не даёт верить в бога? Действительно, где в этом месте боги, если даже усопших забирают люди в угольно-чёрных одеждах, ставя им отпечаток на лбу? Люди, потому что, как их не назови, они отличаются от простых жителей лишь статусом, да чуть большей силой внутри. Только-то и всего. Если быть одним из таких, наверно, со временем теряешь веру во всё – возможно, этот мужчина был из таких. Аяке в любом случае было мало до того дела.

– Твоё право. – пожала плечами Аяка, словно её это хоть немного задело. – Я не из тех, кто заставляет людей идти сюда, обещая им вечное счастье. Даже звать их сюда мне лень.

Лень, даже если ручеёк посетителей приносит ей хоть какую-то еду, не заставляя задумываться о том, чем набить желудок, который даже после смерти оказался требовательным.

Аяка подышала на пальцы ещё раз, словно собиралась снова коснуться и не хотела притрагиваться к чему-то более тёплому, чем она сама, но не сделала ничего больше. Ложные идеи, только-то и всего. Ей показалось. К счастью для неё, впрочем, потому что не хотела бы она, чтобы её что-то с кем-то связывало. Нет ничего более ненужного, чем посмертные связи.

Ответ, однако, она обдумывала даже дольше, чем того требовалось. И всё равно он вышел до обидного кратким и пустым.

– Понятия не имею. Что-то, чего не нашла. – Аяка обошла посетителя по широкой дуге, направляясь к выходу. Честнее ответа она дать не могла, но, в то же время, умолчала слишком много. Не стала говорить, что иллюзия, что что-то будет не так, была настолько сильна, что толкнула её на опрометчивый шаг. Не стала так же говорить, что иллюзии эти никогда не бывают явными, но никогда не бывают правдой. Они даже не оформляются во что-то реальное, осаждаясь где-то на границе ощущений.

Плеск воды от рыбьего хвоста. Тепло хрупкой чашки в руках. Чужая спина к твоей спине.

Что-то
, что прячется за стеной из стекла.

– Это, в сущности, неважно. Просто нечаянный интерес, только-то и всего. Если он задел тебя, могу извиниться, – она остановилась у самых дверей, глянув на мужчину из-за плеча, – Но искренности не жди. Я не виновата. Это ты пришёл сюда.

+1

16

- А заставлять и не надо. Кому действительно нужно... Тот придет сам. - И он тому пример. Ведь на чистой интуиции и любопытстве сюда принесло, а обернулось чем-то серьезным. Чем-то странным, заставившим раскрыться и коснуться печальной и болезненной памяти. в которой было не так уж много хорошего. Осознать, насколько он помнит даже мелкие детали, каждый жест и движение, привычное для Фредерики. Это притом-то, что он до последнего не подходил близко... И всего-то памяти осталось об одном объятии и о сидении спина к спине, связанными. А теперь вот, оказывается, каждая деталь в памяти. И четкое знание, что он впервые видит повторение этого в ком-то. Даже не похожие жесты... И хуже того - подозрение, что Аяка тоже как-то странно его воспринимает. А вот это уже не лезло ни в какие ворота и не могло быть списано на тараканы у Шики в голове. Объяснений не находилось и немного даже пугало. И ее слова... Слишком уж отражают то, что у него с глазами, только вот не то, что он научился и сам это прятать, а потому очки скорее символ.

- Нет, не задел. Может быть, ты не так уж и не права. - Юноша покачал головой и может быть это было просто отблеском, но синие блики в глазах мелькнули, хоть он и понимал что не стоило даже мельком давать  знак, но все же. По крайней мере, он не скажет ничего прямо, и может это и не имело значения. Слишком уж тонкие материи тут замешались, потому что иначе как интуицией и чутьем нельзя было решать эти сомнения. Он подошел к двери, пока не сильно приближаясь.

- Я и правда пришел сюда сам... И если приду еще, не прогонишь метлой? - Он наконец смог улыбнуться - по-старому, честно, - Полагаю, я мог бы принести веревку к колоколу или что-то починить.

Шики не был уверен, что вообще здесь происходило, но знал, что уйдя, должен будет еще вернуться. Да, хотя бы чтобы получить метлой или просто сменить веревку у колокола. Остальное тут как-то само происходит...

0

17

Аяка привстала на цыпочки, словно собираясь подняться над собственными плечами и продолжать смотреть на того, кто за её спиной. Уже не с усмешкой, уже не безразлично, а задумчиво. Синий отсвет, который ей привиделся – не иначе – не стал для неё знаком, как и память не попыталась подкинуть ещё хоть что-то. Не память, знание. Памяти при ней нет. Мужчина был всё тем же чистым листом, а Аяка даже не пыталась что-то вписать на этот лист. Знания всё так же размывались и таяли, стоило протянуть ей руку.

– Этого не знаю даже я, – со вздохом ответила она на предположение о собственной правоте. Где ей? Она сейчас знает ничтожно мало.

Стоило ему остановиться, как Аяка снова шагнула вперёд, ещё и ещё. Снова выравнивая расстояние между ними, снова оставляя пространство. Снова ускользая.

Не было глупее вопроса, чем тот, что он задал. Будто бы у неё была хоть какая-то возможность решать за других, имеют ли они право идти сюда, или нет. Может, он глупец, может, что более вероятно, ему нужно было это позволение, но Аяка, подставившая голову и плечи снегу, не собиралась потакать чужим надобностям. Пусть это делают боги, пока она будет сохранять это место для себя и для них, так уж и быть.

– У меня нет права прогонять кого-то или решать за кого-то, – она взялась за конец каната, потрёпанный и распадающийся под руками, – Делай, что сочтёшь нужным, касательно этого места.

Но не касательно её самой.

– Этому месту хорошо быть таким. – колокол тихонько покачнулся, сухо звякнув. – Но запретить я тебе не могу. Я ухожу.

Она снова бросила короткий взгляд через плечо, покачалась на носках, словно думая, попытаться поклониться ещё раз или нет, но не поклонилась. Ушла, свернув после лестницы направо, чтобы обойти старую молельню и, завернув за неё, добраться до места, где жила на данный момент.

Или хотя бы ночевала.

+1

18

Он последовал за ней, не пытаясь нагнать. Что же... То, что она сказала, могло сойти за разрешение. И никто теперь не узнает, как бы Шики поступил, получи он отказ. На самом деле, он и сам не знал ничего об этом. В этом месте все было необъяснимо и непредсказуемо, каждый их жест, поступок или фраза становились неведомо чем. Вроде никакой мистики, но так оно и было.

- Я подумаю над этим. - Шики серьезно отнесся к словам Аяки о том, что храму, возможно, так и лучше, - Пойду и я. Не знаю, когда приду, но приду.  Доброй ночи, Шиномори Аяка.

Он не стал ее пытаться задержать, просто ушел. Есть моменты, когда иначе никак, не говоря уже о том, что Фонгу категорически необходимо было привести мысли в порядок хоть немного, прежде чем возвращаться.  Сколько он провел в храме, Шики даже не заметил - время все равно  было сумасшедшим с такими разговорами. Падал снег и парень чуть улыбался ему, совсем не так, как когда шел сюда - сегодня что-то изменилось и ему хотелось считать это хорошим, а раздумья отложить на потом. Потребовалось значительное усилие воли, чтобы к возвращению на территорию отряда изгнать из сознания образ Аяки с мимикой и движениями Фредерики, но он справился, коротко сообщив одному из своих подчиненных, что с храмом все в порядке и стоит просто приглядывать, чтобы так и оставалось.

В эту ночь он просто отключился, еле проснувшись наутро. Запретил себе думать, пока организм не придет в норму и не исчезнет, так сказать, фактор стресса. Что стресс был, Фонг был уверен - учитывая произошедшее. Тренировка на износ,  неотложные дела... А вот теперь уже можно сделать вид что присел помедитировать под сакурой и разложить мистику по полочкам. Как же. Первой мыслью было:

Да что со мной было вообще?! Я... Так легко повелся? Хватило только повода? - Шики первым делом подумал о том, как все вышло плохо по отношению к Фредерике, пусть и мертвой. Как бы там ни было, он за все время с ее смерти  не смотрел так ни на какую другую девушку. А ведь. если начистоту, было на кого - и все же выдержал. Оказался чертовым максималистом - либо Рика-Токо, либо никто. Маялся попытками найти и отомстить - нет, не повезло.  Тренировался и сражался - тело становилось крепче, навыки  лучше, а вот в душе не менялось ничего, разве что скрывать свое состояние научился лучше. Так вот продержался век - кажется, среди людей был бы рекорд верности, да только он не человек. Так почему вчера все это дало сбой и он потянулся к чужому человеку, неприкаянной руконгайской душе, только потому что увидел в ней Фредерику, точнее, ее образ - жесты, манеру поведения?... На душе сразу стало нехорошо - никому не приятно чувствовать себя слабым настолько, что стоило поманить кому-то  - и все, расклеился. Дала сбой защита, возведенная за десятилетия и непробиваемая даже для лучших друзей. В первую очередь Шики было стыдно. Во вторую - более разумную - страшно.

Со стыдом все было просто - он все еще не мог забыть Фредерику, да только теперь по соседству со светлым образом обреталась и Аяка. Вот как так можно? Не похожа она вовсе внешне, другая. Только вот... И это было началом второго направления мыслей парня. Только вот, сходство все же было и оно ему вчера не привиделось. Причем такое, что ему хватило сил пробить защиту и заставить и спустя сутки думать о обитательнице  заброшенного храма. С чего бы вдруг? Парень еще раз старательно восстановил в памяти образ - не без удовольствия, подпорченного раскаянием - и убедился, что шло сходство не от прямой похожести, а от того, что, случайно или нет, но Аяка вела себя как Фредерика.  Да, была разница, но если мысленно изменить внешность - не факт что Шики бы ее почувствовал.  Это как раз и пугало. Потому как дополняло муки совести вполне объективными сомнениями и вопросами - как такое вообще может быть?

Ни Пустым, ни Арранкаром, ни Квинси, ни чертом в ступе Шиномори Аяка не была. Абсолютно нормальная человеческая душа без особых сил - ни разу за время их общения интуиция Фонга не дала тревожного сигнала в этом направлении, отчеты членов отряда подтверждали это. Иными словами, способностью читать мысли и копировать поведение тех, кого при жизни в глаза не видела, она не обладала. Проще говоря, такое соответствие либо было невозможно, либо произошло случайно, либо Фонг вообще наткнулся на зловещий феномен, ни в каких материалах не описанный. Возможно, был какой более простой повод Аяки так себя вести... Но тоже из области почти невероятного. Какую версию ни рассматривай, хорошего тут мало. И все же интуиция намекала что есть еще одна, но Шики не мог ухватить эту мысль. как будто боялся тут торопиться. Оборвав "Медитацию" нехорошими генсейскими ругательствами сквозь зубы, он плюнул и отправился в архивы отряда, чтобы попробовать найти что-то там. Спасибо и на том, что привычку Фонга к зачитыванию до дыр жутких историй о прошлом ии вообще книг все привыкли и никто не спросил, с чего он вдруг зарылся в не раз изученный раздел странных явлений, связанных с душами людей. Но и тут было не особо много помощи - души интересовали шинигами в контексте сугубо практическом и с метафизикой тут было туго. Раздел способностей и занпакто тоже не помог - Шики просто убедился что всех известных носителей чего-то всерьез вторгающегося в психику сильного шинигами, заточили или прибили. Да и то сказать, многие из них скорее бы скопировали Фредерику один в один, чтобы уж точно довести Шики до точки. Разочаровавшись в знаниях и не в силах справиться с муками совести, шинигами снова стал думать... Точнее, сначала пришлось сходить на вылазку в Генсей и поработать и тут Фонгу заметно полегчало. Деятельность хорошо чистит мозг.  Он уже почти готов был заглянуть к старому извращенцу Урахаре - который о многих тайнах трех миров знал куда больше чем все архивы Готея - но решил не торопиться. В конце концов, к этому стервецу надо лезть с уже конкретным вопросом, за который он сдерет конкретную и немаленькую цену, не говоря уже о том что урахарова родня знает Шики как облупленного и непременно допытается истины... А посему Фонг посмотрел на дом великого торгаша и выдающегося  ученого издали и все же вернулся в Сейрейтей.

В голове прояснилось и от вопроса, какой же он нехороший человек, юноша перешел к другому - а что дальше делать? Вовсе не сентиментальная доктрина Второго Отряда рекомендовала  изучить объект сомнений и подозрений всеми возможными методами, после чего привлечь на свою сторону, оставить в покое, изолировать или ликвидировать в зависимости от  занимаемой  им позиции и степени угрозы. Как ни цинично, но суть верная. Разберись, какова проблема и реши ее. Вероятно, в эти пару дней подручные Фонга-младшего порядком подергались, видя как командир мечется между работой, архивом, тренировками и медитацией под са... Под чем попало уже.

Итак, с самим Шики все ясно - расслабился и дал слабину из-за глубокой схожести поведения Фредерики и Аяки. тут все ясно, дела личные. Она сама куда интереснее. С происхождением проблем не было,  обычная история попадания в Руконгай. Храм как место жительства - тоже ничего особенного вполне обычное по имеющимся данным место без аномалий.  Странности начались, когда дело дошло до общения с Шики. Он и правда замечал в ней следы если не такого же узнавания, как у него, то сомнений и предчувствий. Иными словами, Аяка тоже реагировала на него странно, особенно при попытке увидеть за его очками нечто. А раз так, то  не он один тут с ума сходит и помимо мук совести есть необходимость разобраться, в чем дело. Рассказать кому-то? Пока нет, самой Аяке тоже не стоит.  А значит, в храм он  пойдет. Как и обещал...

Вот так в противостоянии с совестью и сомнениями одержали победу любопытство и привычка не оставлять нерешенных проблем.

Спустя где-то три дня, на этот раз уже в светлое время суток, Шики подошел к храму. С собой он прихватил, как и обещал, веревку под колокол и как догадался - еду, потому что жрицы тоже люди. Правда, сомнения в отношении того, примет ли она  предложение перекусить вместе с ним или просто взять оставленную еду, и мели место быть - помня Фредерику, Шики полагал что может делать выводы на основе прошлого опыта и наблюдений.

- Добрый день, Шиномори Аяка! - Окликнул он ее, подходя к ступеням храма...

0

19

Ничего нового не случилось за прошедшие три дня, кроме того, что где-то к середине второго из них Аяка бросила подметать ступени и исчезла во внутреннем дворе храма, откуда с того момента не выходила. Снегопад на второй день был такой, что уже через три часа её следы просто скрыло снегом, а ступени занесло. Пусть, потому что Аяке было всё равно.

Первый день она провела, как обычно поддерживая порядок и относительную чистоту, да избегая людей, которые приходили помолиться. Самому удачливому из них удалось, наверно, увидеть край её рукава, исчезающего за крыльцом, ведущим к молитвеннику, но не больше. Возможно, за это её даже стали уважать чуть больше, потому что на ящике для пожертвований она нашла сразу несколько свёртков. Плоды трудов их, принесённые то ли богам, то ли бездомной кошке. Кому бы они не предназначались, Аяка присвоила их себе и, в расплату за возможное богохульство, счищала проклятый снег допоздна. Такая вот сделка с высшими силами вполне в духе кого-то вроде неё, и эта сделка утомила её до предела. Поэтому, признаться, она думала, что сон избавит её от шоу с картинками, как она презрительно именовала сны – в конце концов, она достаточно вымоталась.

Снов и правда не было – одни ощущения. Не только те, что она могла вспомнить, а бог весть сколько ещё, идущих по кругу. Они сменялись, кружились, запутывали, но – вот досада – не показали ничего осмысленного. То есть, задумайся бы Аяка, она бы смогла опознать многие из этих ощущений, и даже как-то их охарактеризовать, но в дело вступил её принцип неверия во всяческие тонкие материи – несмотря на то, что она сама сейчас принадлежала к их разряду, будучи, вот беда, уже мёртвой. Принцип неверия просто приказывал ей откинуть этот бред и не заморачиваться – так она и поступила, и утром второго дня снова было приступила к работе, на этот раз не только выметая ступени, но и краем уха подслушивая молитвы прихожан.

Кто-то умолял вернуть его назад, потому что по ту сторону его ожидает любимая девушка. Аяка спрятала снисходительный взгляд и странноватую улыбку, чтоб не обидеть – и ей оставили свёрток с двумя булочками, чуть подгоревшими с одного края, но вполне пригодными для еды. Булочки были ещё тёплыми, и Аяка спрятала их под одежду, радуясь теплу на груди. Она не понимала этого чувства, что заставляет стремиться туда, куда уже невозможно вернуться, пусть даже там кто-то ждёт, тем более, что память об этом скоро исчезнет, но тепло от булочек она осязала куда лучше. Значит, желание стоит двух булочек. Возможно, так она даже лучше понимала людей.

Женщина молилась о благополучии двоих своих детей, попавших сюда вместе с ней, и рыдала так, что Аяке пришлось помочь ей спуститься со ступеней. Эта оставила ей горсть орехов, мокрую от слёз и с прилипшими хлебными крошками. Старуха молилась о том, чтобы её муж, доживавший последние дни, оказался с ней рядом, чтобы они были неразлучны даже после смерти, и сунула в руку Аяки, смотревшую на неё с непонятным даже для себя чувством, коробочку с сушёными грушами и яблоками. Дар местной бледной природы, бесценный дар. Память стариков была куда как более крепка, поэтому старуха ещё помнила своего мужа.

Люди молились, а Аяка слушала, но на середине дня она сбежала в дом, задвинула за собой ставни, и упала на признанный когда-то пригодным футон – остальные, отсыревшие, прогнившие и жалкие она вышвырнула наружу, сложив их стопкой неподалёку от входа, и снег то и дело заметал их. От этого почти не пахло гнилью, да и просох он быстро, ей ли жаловаться?

Самой себе указать причины этого побега она не могла. Её не утомили чужие жалобы, они не вызвали в ней воспоминаний, все чувства, проявлявшиеся в ней при виде этого, были обычными. Однако, её не оставляла мысль, что она что-то упускает. Женщина с детьми? У Аяки не было детей, а, если бы врачи сумели вырвать её из когтей смерти, и не появилось бы – участь жалкой сломанной игрушки с разрывами внутренних органов, вот что ждало бы её. Смерть оказалась милостивее людей. Старуха с мужем? Смешно… Тоска по утраченной любви? Как же это всё глупо. Глупо, как и десяток других молитв, сопровождаемых дарами или не сопровождаемых ничем.

Аяка сунула в рот сушёный кругляшок груши и застыла так, лёжа на боку. Пустая печурка ещё только остывала с того момента, как Аяка растопила её утром – в доме было тепло.

Холодно было от мыслей.

Как ни странно, она пролежала так оставшуюся половину дня, вечер, даже заснула в той же позе – лениться она умела в совершенстве, как и положено бродячим кошкам. Но в этот раз ночь была ужасна, даже вкус груш во рту – она съела аж два куска, плюнув на экономию – не мог забить чувство страха. Она постоянно просыпалась, рывками, будто кто-то вырывал её из снов за шкирку.

В этот раз она видела кроликов на лужайке, чью-то робкую, но восхищённую улыбку, деревянные стены в занозах и ядовитую синеву, которая выжигала даже её сны. Видела, а не чувствовала. Чувствовала она всё то же самое, только немного нового – сливовый вкус во рту, перебивающий даже съеденные ею груши, да ещё свои руки, держащиеся за дужку очков. Последнее было реальностью.

Было ли реальностью всё предыдущее?

Ей не было страшно, потому что Аяка не боялась того, чего не существует в принципе. Сны не брали над ней верх, а глупые иллюзии – и подавно. Скрючившись на остывшем за ночь футоне Аяка молилась впервые в своей жизни – а, может, и в тысяче не своих – забрать у неё эти сомнения, потому что они ей не нужны. В том, что катализатором был тот шинигами в бесполезных для него очках, она не была уверена. Просто рука и очки снились ей последними.

Снег перестал идти на третий день, но из дома Аяка так и не вышла. Печурку она затопила ближе к полудню, проснувшись от холода – и ей показалось, что её молитвы были всё-таки услышаны. Подставляя затёкшие от прохлады пальцы к стальным бокам гудящего источника тепла, Аяка надеялась, что странные совпадения закончились. Нужно было идти в храм и исполнять свои обязанности, добровольные, а потому важные, но Аяка просто грелась. Пара кругляшков сушёной груши весело булькала в большой чашке, предвещая чаепитие – хоть и чаем это не назовёшь. Когда кругляшки выварятся совсем, их можно будет съесть, и это тоже радость.

Предыдущая ночь забывалась быстрее, потому что Аяка желала её забыть.

Она не слышала оклика снаружи, слишком далеко он был от неё. Она не прибирала снег за эти сутки, поэтому её следы занесло, а храм наверняка выглядел снова необитаемым. Её присутствие здесь выдавал только полупрозрачный дымок от печки, взлетавший над крышей.

+1

20

Предчувствие было нехорошим - Шики не сразу заметил, насколько храм сейчас выглядел заброшенным, ни следа действий метлы, ни признака присутствия Аяки, ни слова в ответ на его приветствие. Только тогда он огляделся и понял, что здесь давно не было никого... Если вообще кто-то был. Шинигами вздрогнул - а что если он все же ошибся и недооценил нарушенность своего состояния и все же  та встреча была только видением? Хорошо бы это все объяснило... Вот только очень не хотелось, чтобы оказалось правдой. Даже вовсе не потому что тогда впору задуматься о своем психическом равновесии, а потому... Фонг отлично осознавал, что, несмотря на все сомнения и мучения, ему не хотелось чтобы Аяка осталась только видением.

Ему повезло, что все же его мышление было не только наивно-юношеским, но и вполне "второотрядным" - мог всегда себя одернуть и заставить думать спокойно. Вот и сообразил, что вряд ли галлюцинация была массовой, так что нет, не вариант, да и смысла в ней было бы мало. Правда, тревогу это не отменяло - не случилось бы чего с самой Шиномори в такой ситуации. Но это было лучше чем ничего - С реальной проблемой Шики готов был иметь дело и действовал как и положено бойцу Второго - попросту предельно внимательно осмотрелся, вспоминая по прошлому посещению, где что.  Взгляд разведчика-диверсанта-кем там еще надо во Втором быть пригодился - все же нашел на втором-третьем осмотре легкий дымок и от сердца отлегло.  Осуждать жрицу-самоучку за то, что в такую погоду не вылезает на улицу, у Шики желания не было. А вот навестить - было. Если честно, зрелище было удручающее - вокруг зима, холод, храм полуразрушен...  И думать о том, каково кому-то здесь сидеть в одиночестве, было грустно. Невольно вспоминалась Фредерика, только уже по причине ее истории...

В любом случае, преграды на пути шинигами сколько-нибудь серьезными не были и он постучал в ее дверь.

- Шиномори Аяка, это Шики Фонг. Можно войти?

0


Вы здесь » Bleach. New generation » За пределами » Saudade


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно