Разглядывая аппаратуру в лицевом помещении в лаборатории Марты, Ригард не мог не пропитаться уважением к Лофту, явно приложившему руку к этим новшествам. Во времена покойного Заэля, и Пасквиля, Лас Ночес видела скорее обители безумных алхимиков и вивисекторов, чем стерильные помещения, в лучших традициях научных центров людей и шинигами. От того, в очередной раз в голову пришла мысль, что Лофт очень неплохой организатор, умеющий взглянуть на ситуацию новаторским взглядом. Как всегда, после тирана и деспота, пришел кто-то умеющий в хозяйственные вопросы. Как бы не смеялась над людьми Шерриган, не признавая их роли в развитии их расы, факты были на лицо. Даже их вечно застывшая в ночи пустыня, развивалась по той же спирали, что и мир живых. Разве что, они только прошли первый оборот, тогда как дорога, по которой исторически шли смертные, давно превзошла все возможные величины.
Впрочем, сейчас он должен был думать не об этом, так как время шло, а он все еще не выполнил то, ради чего зашел в эту комнату, и в этот серый мир. Ему нужно было искать ловушки. И он знал, Гранцы из рода Заэля, не могут без них. Скрытые игры с транквилизатором или анестетиком, энергетические клетки, или «лучи смерти». Все что угодно, что могло бы удержать жертву в цепких руках экспериментатора, придумавшего что-то новое, и требующее проверки на чем-то большем и выносливом, чем мелкие Пустыне, используемые на ранних этапах. Уж кто, а он, знал, что все так и есть. Сколько дней он начинал досрочно, лишь потому, что недооценивал отца хозяйки этого места, готового на все, ради науки, или того, что он ей считал. И теперь, он так просто не попадаться. Он изучит как каждый угол, каждую подозрительную вещь и каждый странный эффект. Точнее, уже изучил. И был вынужден признать, что у младшей из Гранцев, если и есть что-то подобное, скрыто он куда лучше, чем хотелось бы. Или же оно столь невелико, что увидеть его обычным глазом, невозможно. Пугающе, таинственно, интригующе. Не сказать что это хорошо, но, может быть, в этом и есть смысл. Ступить в обитель существа лишенного обычной морали, верного лишь науке и прогрессу, при этом, не зная, чего тебя ждет. В этом был смысл, причем настолько глубокий, что Ригард не с ходу мог сказать, какой.
Именно с этой мыслью, он переступил порог ведущий в коридор перед входом, а также через входную дверь, ощущая, как часть его духовных частиц сопротивляются этому, желая остаться внутри прочного металла, идеально подходящего для защиты прохода в лабораторию той, чьего родственника разметало по замку, после неудачного эксперимента. Но волевым усилием, он преодолел эту проблему, как тахионы преодолевали барьер скорости света. И вернулся на исходную позицию, в самом начале коридора, возвращая себя в нормальный ход времени. При этом ощущая, как в считанный мог, его лицо обрело пару новых морщин, а организм, подвергся мгновенному старению на пару лет. Но, приняв этот факт как неизбежность, лишь глубоко вздохнул, ощущая как нормально движущиеся частицы воздуха попадают в его легкие, выталкивая застоявшиеся атомы воздуха «серого мира», и с беззаботным выражением на лице, двинулся к недавно пройденной им двери. Только теперь всем видом показывая свою заинтересованность видом гермодвери в обители консервативного минимализма. А затем, и искреннее удивление от вида кнопки вызова, у панели переговорщика.
- До чего же наука дошла, чудеса.
Как можно более искреннее произнес он, нажимая на клавишу, искренне надеясь, что под ногами не распахнуться дверцы люка, или из стен не ударят струи кислоты или парализующего газа.

Не трудно понять, что все мы наследие своих предков. Нельзя уйти от своей крови, даже если ты этого жаждешь больше всего. Уж кто, а Ригард об этом знал отлично. И потому, не сильно то ждал иного у других. Конечно, бывало что на свет рождались полные противоположности своих родителей. Тот же Кичарт был отличным примером. Чем подтверждал правило. У остальных же, все было куда прозаичнее. Но был один род, одна кровная линия, что воплощала самую сильную связь отца и детей. Связь, что трудно было бы создать в естественной среде. Но так уж вышло, что все они родились не как обычно. Не для Пустого, не для человека. Дети Заэля Апорро Гранца сам по себе жил в своих детях, дав каждому частицу своей сути. Сесар взял его страсть и эпатажность, Пасквиль стал носителем хаоса безумия и гордыни. Это было ясно как день. Но вот что такого дал бывший Октава своей дочери, той что сейчас открыла дверь своей обители, давая возможность Ригарду шагнуть в нее уже более нормальным способом. Это самый Ригард и не знал. Да, он сам дал добро на то, чтобы она стала Эспадой. Но в отличие от ярких братьев, Марта никогда не выделялась и не попадала на глаза бывшего Первого, без необходимости. И хоть беловолосый очень хотел верить, что младшей из Гранцев достался лишь гений создателя, видя то, что его вышло встречать, сильно в этом усомнился. Но как не странно, радости от этого у него только прибавилось.
- Ну, тут конечно можно было бы поговорить о концепции смерти, для тех кто и так живет в мире состоящем из духовных частиц. И процитировать одну книгу, где было сказано что, то что уже не живо, умереть не может. Но, полагаю, речь о более приземленных вещах.
К своему удивлению, говорил он это все довольно свободно, не дергаясь при каждом шорохе и не бегая глазами по углам, внезапно ощутив, что сейчас его могут просто выслушать. И от того, вместо того, чтобы перейти к сути дела, не удержался от глупой ремарки, достойной запойного философа.
- И вот чудо, я как раз по этому поводу. Не знаю как у тебя. Кстати, ты что-то меньше ростом стала, или мне кажется? Но у меня этот парадокс существования вызвал ряд побочных эффектов, что я хотел бы обсудить.
Экспрессивно взмахнув руками, бывший Примеро сделал пару шагов к собеседнице, стараясь перевести беседу в более дружественное русло. Пусть и поймал себя на мысли, что рискует вызвать неудовольствие Марты, что в его памяти всегда была довольно замкнута, и очень не любила когда с ней сближаются, без необходимости. Но и в проходе стоять было глупо, кто знает когда ей захочется закрыть эти огромные двери, зажимая между ними незадачливого визитера. А еще, одноглазый не мог отказать себе в любопытстве, глянуть на Марту-мумию поближе. Все же, как рек один мудрец, все что скрыто, должно быть открыто. И бинты-лоскуты, обвивавшие тело на кресле-каталке, были весьма загадочными. На столько, что арранкар почти уверовал в то, что говорит с ним не сама хозяйка лаборатории, а одно из ее творений. И лишь излишнее количество нитей, так и заставлявших наблюдателя поверить в марионеточную суть обеих фигур, вызывали в Ригарда обратный эффект. Все же это была Марта, а если верить очень убедительным словам Сесара, Марта это вам не все остальные. А значит, ждать от нее надо было любой внезапности.
- Может, сдам пару анализов, и смогу узнать что-то интересное. Думаю, путешествия во времени  не хуже какой-нибудь простуды. Да и сто ай кью хорошо, а четыре сотни лучше. Мнение души от науки, все же объективнее моих субъективно эмпирических ощущений.

К удивлению любого, кто бывал в помещениях лаборатории любого с фамилией Гранц, ничего не произошло. Вообще ничего, только ниточки отходящие от тела той, кто являла собой воплощение ученой, многозначительно подергались. Настолько многозначительно, что истинного беловолосый так и не понял. Ну и пусть с ним. Главное, что разговор сошел с мертвой точки, и его были готовы выслушать, и даже исследовать. Конечно, второй пункт требовал выражения беспокойства, но пока что, был просто фактом начала действа.
- Хм, вот ты сейчас спросила, и я даже не знаю что сказать. Точнее знаю, но ответить вкратце, будет не просто, - изобразив на лице немалую озадаченность, Ригард провел рукой по волосам, и почесал затылок, - Ну если упростить. То тут такое дело. Фактически, я умер. Реально. В смысле, мое духовное тело было лишено всех признаков загробного существования. Скопление рейши с моей неотразимой внешностью, и все. А вот то что мы знаем как сознание, вот с ним все было не так просто.
Признаться, переступив границу запретного, и начав говорить о том что случилось на самом деле, бывший Первый опять ощутил диссонанс ощущений и мыслей. Ведь любой знает, что духовная сущность, сама по себе является сутью и основой, цельной и неразделимой. Разве что с помощью чего то острого, но это иная история. Но вот отделить от души что-то еще более "призрачное", невозможно. А он, фактически, отделил. И не просто, а отправив то что было разумом его души, в прошлое. Вся глубина нелогичности происходящего опять открылась перед ним, и разверзла бездну сомнений. И даже осознание того, что по воле Судьбы и не такие вещи случаются, не усмиряло здравый смысл. Впрочем, не ради ли этого, он пришел к той, кому даровано мышление истинного научное и способное понять то, что не понятно кому то еще.
- К слову, я этого никому не говорил, даже Лофту. Так что пусть это будет нашим небольшим секретом, - изобразив на лице легкую неловкость, сказал он, прежде чем продолжить, - Ну так вот. Мои мысли память, каким то образом оказались в моем же теле. Но не в том что на тот момент, а в то, что было в прошлом, относительно того прошлого. Не смотри на меня так, я и сам понятия не имею что говорю, просто сообщаю как это было, - додумав реакцию собеседницы, он экспрессивно пожал плечами, - Тем более, что дело не только в этом. Представляешь, оказалось, что меня не только реинкарнировало во мне же, но и загнало в ловушку одного дня. Заканчивая день, абсолютно в любом состоянии, я начинал его заново.
Внутри опять поднялась волна дрожи, что появляться каждый раз когда он осознано вспоминал о тех днях, но волевым усилием, сын Баррагана, смог ее пересилить, сохранив беззаботный вид.  Ладно перед Лофтом, он всего лишь Примера, но вот перед Мартой слабость показывать было очень опрометчиво. Ведь ученые что хищники, дай им признак слабости, и все, конец, на века вечные станешь их подопытной свинкой.
- Там, конечно, еще кое что случилось, когда я смог выбраться. Но это отдельная тема. Для начала я бы вообще хотел бы понять, как меня так перекосило. Списывать все на сбой моих сил, как-то неточно и субъективно.  А мы же, арранкары, ребята рациональные. И причину бы стоило уточнить  максимально конкретно, чтобы не оказаться в тех условиях повторно.
Решив, что стоять при сидящей Марте, как-то глупо, закончив речи, он уселся прямо на пол, ожидая слов посвященной хозяйки научных штук.