Но выспаться в тот день Койот не удалось. На самом деле, обычно она спала чертовски крепко и любила это занятие. Не до отцовского и шифферского фанатизма, но провести денечек в месяц, не вылезая из кровати, когда-то и ей было не чуждо. А потом пошло-поехало, Лес, работа, отсутствие кровати. Здесь же было мягко и удобно… но все же не по себе, отчего крепко заснуть никак не выходило. Именно поэтому крик каких-то незнакомых голосов из коридоров заставил арранкаршу недовольно приоткрыть глаза. Злобно, но тихо выругаться, прислушаться, а затем закопаться под одеяло и вновь попытаться заснуть. «Да что же они там так разорались?» Вполне логично, что многие считали эти самые покои все еще пустующими, отчего их не особо заботило, что они могут кому-то мешать. Все же при всем отвращении, которое может вызывать у кого-то ее личность, не пойдут же они к ней под дверь просто так кричать, да разборки словесные устраивать. Происходи подобное лет на 11 раньше, когда на плече Шерри красовалась заслуженная двойка, она бы непременно показала из-за двери свою заспанную и недовольную физиономию, всем своим видом намекая, чтобы заблудившиеся нумеросы убирались отсюда подобру-поздорову. Но сейчас она лишь устало и обреченно вздохнула, лениво перекатилась на спину и уставилась в потолок. «Высокий он здесь все-таки» Койот приподнялась на локтях, вновь осматриваясь вокруг. «Так много места, а внутри строго оставлено только все самое необходимое…» В следующее мгновение ей вдруг подумалось, что если у них все-таки есть душа, то Ригардовская выглядела бы именно так. Однако от осознания подобной несуразицы, экс Сегундо глухо рассмеялась, в очередной раз подтрунивая сама над собой. «Да ты романтик, Шерри» – с этой ироничной мыслью она уже поднималась с кровати, понимая, что противные крикуны из коридоров все равно не дадут ей спать. А значит, стоит не терять время зря и отправиться на поиски Квинты. Хотя как же, черт возьми, это все раздражало…
Как обычно пришлось повозиться, чтобы привести в порядок свои волосы, затем лениво одеться и, закрепив зампакто, зашагать к выходу. Ладонь Койот уже легла на дверную ручку, когда арранкарша вдруг замерла. Взгляд уперся в синюю ленту, которую она сама же сюда и повязала. Но в том самом «забытье уборки» сделала это словно бы автоматически, не задумываясь. Сейчас же невольно скривила губы, понимая в очередной раз, что подобная сентиментальная привычка «помечать свою территорию» – еще одно доказательство правдивости слов Серпьенте, сказанных Лофту. Возможно, за эти 11 лет и правда ничерта не поменялось кроме ее предпочтений в еде. В голове сами собой всплыли воспоминания о той ночи, когда эта гадостная человечная привычка была ей навязана.

Обычную комнату Белого замка освещал лишь свет луны, проникающий через окно. Напротив оного стояла детская колыбель, где мирно спал совсем крохотный ребенок. А из темноты прямо на него смотрела бледная фигура. Любой неподготовленный вошедший сюда мог бы вздрогнуть от мысли, что это призрак наблюдает за невинным малышом, истощая  одним своим бледным видом одно негативное желание сожрать того. Прямо как в глупых сказках. Что тут скажешь. Фигура и правда выглядела с первого взгляда довольно жутковато. Бледно-синеватый оттенок кожи, длинные темные волосы, белоснежное ночное одеяние в пол. Её тонкие пальцы крепко сжимали перила кроватки, а явно недоброжелательный взгляд поедал младенца.
— Какой же ты противный, – шепотом бурчал ночной монстр, который на самом деле был всего лишь старшей сестрой невинного мальчика.
«Ну как же невинного! Он родился в этой семье. Сам во всем и виноват!» – буйствовал все тот же монстр внутри шестилетней Шерри, имя которому было "сплошной эгоцентризм"
Сегодня была первая ночь, когда Лофт ночевал дома. «Крепко спит, маленький противный менос» Её щеки словно бы раздулись от недовольства. «Все дети противные! А этот особенно! Угораздило же его взять и все испортить своим появлением на свет» Спроси кто-то у маленькой Шерри, что же именно Лофт ей испортил, она бы смутилась и начала подбирать оправдания, вместо того чтобы просто выпалить: «Я не хочу делиться с ним вниманием отца! Мне все равно!»  В этом возрасте она все-таки была еще чуточку менее избалованной, чтобы держать подобные выпады при себе.
Маленькая Койот потянулась вперед, вставая на носочки. Хотелось взять да ткнуть эту противную личинку пальцем в бок посильнее, чтобы перестал тихонько тут посапывать и начал уже кричать как подобает капризному ребенку. Может тогда родители разозлятся и выбросят его в окно.  Она вот уже взрослая и давно не плачет по пустякам. Если будет стоять выбор, кого оставить, они точно выберут ее!
— Шерри! – вдруг раздался приглушенный недовольный шепот за спиной. – А ну перестань!
Девочка вздрогнула и замерла, будучи уже совсем близко к поставленной цели. «Маленький противный меносик, подожди у меня!» Она одарила спящего младенца злобным взглядом, словно если бы перед ней вдруг материализовался пустой и сказал что-то в духе: «Здравствуй, Шерри, я большой злой адьюкас, я могу съесть твоего нового братика, а маме с папой мы ничего не скажем», она бы не раздумывая, протянула маленький сверток тому в пасть, положила бы его на язык, а еще бы и челюсть руками сама сомкнула. Что же, теперь вы знаете, кому принадлежит звание лучшей сестры Лас Ночес. Однако это только в её темненьких недовольных мыслях, что звучали в детской головке таким же детским голосочком. Но вот за спиной в дверном проеме вместо большого злого пустого появился большой недовольный отец. Начинается! Вот он уже и ругать ее стал из-за мелкого! Койот злобно фыркает носом, однако все же спускается обратно на полную ступню и оборачивается к отцу. В процессе сам собой активируется мод «будь душкой перед папой» и злость с недовольством на детском лице сменяются скуксившейся ребяческой мордашкой с поджатыми от обиды губами и все еще надутыми щеками.
Старк все это время стоит в дверном проеме, с явным неодобрением в глазах посматривая на свою старшенькую, да еще и руки скрестив на груди. Однако, увидев выражение её лица, устало вздыхает, словно и сам понимает, что «вестись» на подобное нельзя, но ничего не может с собой поделать. Мужчина подходит к дочери, кладя широкую ладонь ей на голову и присаживаясь на одно колено.
— Ты почему не спишь? – все еще приходится говорить приглушенным шепотом, ведь они находятся совсем рядом со спящим младенцем.
Хотя стоит отдать Лофту должное. Он всегда чертовски крепко спал, если ему предоставить все удобства. «Это все хитрый план мироздания! Сделать этого мелкого меносика тихим и покладистым, чтобы его любили больше!»
— Сам-то, – недовольно буркнула в ответ Шерри.
В её голове Старк пришел сюда чтобы, конечно же, проверить мелкого. А отец редко не спал по ночам. Уж это Шерри точно знала. Не было в ее жизни никого, кто любил хорошенько выспаться больше, чем старший Койот. И вот он здесь, а значит ее детские опасения начинают сбываться!
Что же Примеро и правда не спал сегодня ночью, потому что волновался за ребенка. Да вот только не за того. Какая-то неведомая сила подняла его с кровати, всю ночь только и делая, что нашептывая на ухо: «ты вырастил слишком эгоистичного ребенка, чтобы вдруг подсунуть ей еще одного!» Но ведь он сделал все, чтобы это произошло не «вдруг». Он даже выбил время, чтобы они вместе с Шерри сами обустроили эту комнату к появлению Лофта, а не отдал все в руки нумеросов. Однако, кажется, этого было недостаточно. И как бы не казалось, что все решилось одним разговором, это все же было не так. Старк вздохнул, ладонью все еще поглаживая Шерри по волоса.
— Я встал проведать тебя, но одна юная леди почему-то не в своей кровати в такое-то время, – ей всего шесть лет, а оправдывается уже как перед взрослой женщиной, словно и правда в чем-то провинился.
Шерри с подозрением по-детски прищурилась, смотря на отца.
— Ты правда встал, чтобы меня проведать?
В ответ Старк устало, даже измученно вздохнул, закрыв глаза и потирая веки пальцами другой руки, явно не понимая, когда же он «свернул не туда», что теперь его старшая дочь воспринимает Лофта не в качестве милого младшего брата, а мешающего «противного меносика» Да еще и явно сложной женщиной ведь вырастет...
— Волчонок, – все также устало выпалил он и тут же загреб ребенка к себе в объятия одной рукой, сильно прижимая ту к груди, – ну что не так? Почему ты уже плохо относишься к своему брату?
После чего, он взял ее под руки и приподнял, поворачивая лицом к колыбельке.
— Ну посмотри на него. Он ведь всего лишь милый маленький ребенок.
Младшая Койот совсем скуксилась, смотря на мелкого и понимая, что, на самом деле, отец прав, и не такой уж он противный. Но ведь надо же его за что-то не любить! А не любить милого тихого ребенка не получалось бы. Однако в ответ на все это младшая Койот лишь совсем погрустнела, да отвела тоскливый взгляд в сторону.
— Хорошо, – терпеливо произнес Старк.
После чего он вновь поставил девочку на ноги и опять присел перед ней на одно колено.
— Расскажи мне тогда, что тебя волнует?
Шерри замешкалась. Пальцы неуверенно сжали подол её ночной рубашки, перебирая ткань, словно бы нервничая.
— Ну… – запинаясь начала она, – он ведь… – очередная пауза, – он ведь будет трогать мои вещи. – губы снова были поджаты, словно девочка сдерживала слезы. – И… с ним придется ими делиться… – она шмыгнула носом, – ну… вещами.
И пусть говорила старшенькая сейчас не прямо, Старк прекрасно понимал, о чем именно идет речь. Он вздохнул и осмотрелся вокруг, пытаясь уцепиться за что-то взглядом.
— Тогда поступим вот как, – Койот вытянул руку и потянул за синюю ленту, свисавшую с пеленального столика, а после чего вложил ее в руки дочери, – сходим завтра в мир людей и наберем тебе побольше таких ленточек, чтобы ты могла их привязывать на свои вещи. А как Лофт подрастет, мы объясним ему, что те просто не нужно трогать. Я уверен, он все поймет.
Все такой же грустный детский взгляд уперся в предлагаемую ей ленточку. Пару секунд Шерри просто молча смотрела на нее. За это время Старк успел понять, что предложил несусветную глупость, и даже ребенок на подобное не купится.
— Не нравится? – устало произнес он.
Шерри не отвечала и не поднимала на отца взгляда. В какой-то момент она просто резко потянула его на себя за пальцы и принялась привязывать эту самую ленту на запястье мужчины. Делая это быстро и несколько грубо, словно боясь, что он одернет руку. Все еще не поднимая головы, опасаясь лишний раз даже на него взглянуть. Когда же лента была привязана, она отпустила его руку, но все также отказывалась смотреть вверх, вместо этого стараясь деть свой взгляд куда-то в сторону Лофта.
На действия дочери Койот лишь невольно улыбнулся.  Они изначально оба понимали, что девочку беспокоит явно  не перспектива делиться с младшим братом своими игрушками. И если ее успокоит подобное… да будет так.
— Идем спать, Шерри, – поднимаясь, мягко прошептал он и взял дочь за руку, явно демонстрируя той, что этот жест он понял и принял во внимание, ведь лента замелькала на уровне ее глаз будучи нетронутой.
Будущая эспада оживленно кивнула и зашагала за отцом, через плечо еще поглядывая на кроватку брата. Ладно. Возможно, его все же не нужно будет скармливать злобным пустым. Пусть живет.

Эх, и вот этот противный меносик дорос до места Примеро эспады, а отец все-таки ушел, оставив ей только эти самые чертовы ленточки. Вернее только одну. Конечно же, не эту. Та последняя привязанная им на ее зампакто куда-то глубоко запрятана. А это так, попытка подражания, которые она уже сама забрала из мира живых.
Койот устало вздохнула и перешагнула порог покоев. Какой все-таки отвратительный день. В том числе потому что её детство давно в прошлом... Переход в покои Квинты

Седьмой день прибывания Шерриган в замке. Ночь перед собранием.
Переход из покоев Квинты, Эпизод "In vino veritas"
Койот медленно шагала по коридорам и радовалась тому, что сейчас чертова ночь, отчего пересечься с кем-либо хоть и был шанс, но не такой, как если бы она расхаживала в таком виде по замку среди «бела» дня. Не то чтобы в её облике сейчас было что-то из ряда вон выходящее… ну да, на ней только одна длинная мужская рубашка и поверх изрядно пафосный плащ. Ну да, она босая, а свои сапоги несет в левой руке. Ну да, в правой руке у нее полупустая бутылка все еще непонятного ей алкогольного напитка, который она резво прихватила с собой, быстро удаляясь из покоев Квинты. Тем не менее, саму Койот больше волновало то, в каком ужасном состоянии находились её волосы.
Зато внутри было на редкость легко и спокойно. Словно не будет завтра никакого важного собрания, которое решит ее судьбу. И словно Серпьенте не воротит от нее нос уже какой день. Ну и, конечно же, словно одному её знакомому не приспичило помереть непонятно как, одаривая ее ранимую пустую душеньку всякими гадостными страданиями. Осознавая это самое воодушевление, Койот осматривала этикетку бутылки, надпись на которой была ей все также непонятна, и о чем-то упорно размышляла. «Ладно, пожалуй, оно того стоит», – мысленно заключила Шерри, ставя на одну чашу весов отвратительный вкус и ощущение горечи, а на другую столь необычное и новое для нее ощущение, как опьянение. Она была более чем уверена, что сможет, наконец, упасть на кровать и спокойно уснуть. Возможно, ей даже удастся еще выспаться до собрания.
Когда Койот уже подошла к двери, взгляд скользнул по той с легким огоньком недоверия. Когда дело касалось места ее обитания, Шерриган была дотошна и придирчива настолько, что хоть ложись да помирай, отчего сейчас заметила даже самое мелкое изменение в положении дверной ручки. Кто-то явно касался ее своими не очень-то «умными» руками, ибо непрошенных гостей экс Сегундо значительно не любила. «Шиффер?» Возможно. Кто еще может прийти к ней в столь поздний час? Быть может, Лофт. В общем-то, на этом список тех, кто не получит «какого черта вы вообще здесь делаете?» заканчивался. Потратив не особо-то много времени на раздумья, экс Сегундо вошла.
— Я слишком устала, поговорим завтра, – звучат абсолютно стальным холодным тоном ее слова, пока Шерриган отвлечена на закрытие двери за собой.
И вот тот самый момент. Спокойный, но все такой же надменный взгляд серо-голубых глаз поднимается, дабы изучить фигуру ночного гостя. Мгновение. Осознание. Все вокруг резко замирает, словно течение времени остановилось.
«Что?» Дыхание сперло. Она забыла, как вообще нужно дышать. Грудь замерла на вдохе, и теперь Койот не в силах даже просто выдохнуть, забывая, зачем ей это делать. 
«Что?» Глаза расширились, выдавая неприкрытый шок. Возможно, это самое огромное удивление, какое она только испытывала в своей жизни. Взгляд замер, прикованный в фигуре Луизенбарна. 
«Что?» Тело окаменело. Она с ужасом понимает, что даже пальцем пошевелить не в силах. Тяжело. Хочется прямо сейчас упасть. На пару секунд её охватывает дрожь. Заметная, неприкрытая. Сапоги из левой руки падают на пол, ибо рука машинально поднимается к лицу, дабы скрыть за ладонью слегка разомкнутые от удивления губы.
«Что?» Мысли путаются. Слова все вылетели из головы. Остались только эти проклятые три буквы, складывающиеся в душащий вопрос откровенного непонимания. Сначала он звучит тихо, с запинкой на каждой букве, словно бы скромно, неловко… затем громче, отчетливее. Быстрее. Быстрее. Сливается в единый поток, состоящий из одного только «что» Звон в ушах. Как громко. Неприятно. Нутро, срываясь на крик, упивается одним орущим: «ЧТО?»
Она выдыхает. Но делает это так, словно движение легких отдается мучительной болью по телу, отчего даже морщится на мгновение. Молчит. Заставляет сверлящий вой в голове утихнуть. Смотрит на него с явным недоверием, а затем и вовсе отворачивает лицо в сторону. Наконец, прибегает к пескиссу. Осознание, что это действительно он, двоякими эмоциями отражается в ее душе. Одно сплошное непонимание, как подобное вообще возможно, смешивается с неприкрытой радостью просто от одного факта. Однако положительные эмоции явно не находят отражения на ее лице. Одно лишь задумчивое недоверие и молчание. И даже если он вдруг решил вклинить сюда какие бы то ни было слова, она бы не ответила.
Кажется, ей нужно что-то сказать или что-то сделать. Но она даже мысленно была не готова к тому, что такая ситуация вообще может произойти, отчего медлила. При этом взгляд ее в это время все метался от него до стены. В конце концов, Шерр решилась задуматься: что нужно сделать? А нужно было сохранить спокойное выражение лица, выказать расположение к его возвращению как можно сдержаннее и начать игру под названием «посмотри, я выросла, и вообще эти 11 лет прошли не зря». И, конечно же, она бы обязательно в ней проиграла, но хотя бы не в первом же раунде. Да, нужно было. Король бы, наверное, так и сделала. Вот только Койот была пьяна, а он, черт подери, восстал из мертвых (!!!), заставив ее неплохо так пострадать, решив когда-то там помереть. Наверное, реакция Шерри сейчас обуславливалась лишь первыми эмоциями, которые охватили её после того, как непонимание ситуации хоть немного отодвинулось в сторону. И Луизенбарну не особо-то повезло, потому что вместо радости на лице Койот в какую-то секунду отразилось лишь огромное раздражение. Все изменилось буквально за секунду. Губы скривились, глаза на мгновение и вовсе были закрыты, словно она изнывает от усталости, и словно его появление здесь – это один сплошной геморр. И даже если в этот момент звучали какие-то слова, она в одночасье вдруг перебила все, не желая слушать:
— Какого черта, Луизенбарн? – все началось с еле слышного хрипа, сорвавшегося с губ.
Специально по фамилии. Пусть даже не задумываясь над этим, но все еще сохраняя привычку в момент недовольства обращаться именно так, зная прекрасно, что ему это не нравится и используя как лишнюю возможность задеть. Когда-то в прошлом намеренно, сейчас уже – автоматически. Секундная пауза, она, наконец, вновь поднимает на него взгляд. В глазах читается неприкрытая злоба, да все тоже треклятое раздражение. А уже после, не думая ни о ком, кто может вдруг это услышать, Койот срывается на возмущенный крик:
— ТЫ НЕ МОГ ВОСКРЕСНУТЬ НА ЧЕРТОВУ НЕДЕЛЮ РАНЬШЕ?!
И если бы на этом все закончилось. Тут уж знаете, уже вырабатывается закон жанра: если на стене висит ружье – оно обязательно выстрелит; если в руках у Шерриган что-то стеклянное – оно обязательно полетит кому-нибудь в физиономию. Да. Одно вымеренное отточенное движение руки, и закупоренная наспех бутылка летит в фигуру Ригарда. С завидной точностью. Наверное, хуже злой женщины, которая вдруг решила что-то разбить, может быть только злая женщина, которая имеет все силы для того, чтобы не просто «разбить что-то», но и ваше лицо в придачу. Вообще-то могло бы хватить и пощечины. Да вот только он же сам ее научил, что распускать руки к его лицу - чревато последствиями. За что боролись, на то и напоролись, господин Луизенбарн.
Она же, тем не менее, не особо спешила униматься даже после подобного жеста:
— ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ЗДЕСЬ ПЕРЕЖИЛА ЗА ЭТИ ДНИ?! – и вот как раз эта фраза заставляет осечься и замолчать. Потому что рассказывать, как она тут страдала по нему – Койот точно не собиралась. Более того, вспоминая это теперь, когда он тут вдруг живым оказывается, черт его бери, она могла только продолжать раздражённо морщиться, снова и снова повторяя в своей голове, какая же она сентиментальная дура.
И ей плевать сейчас, как он там выглядит, что там в нем поменялось и прочее. Да даже вопрос о том, как он воскрес из мертвых – совершенно не первостепенен.  Хватает одного осознания, что это все еще Ригард Луизенбарн, чтобы продолжать злиться.
— Даже умереть спокойно не можешь, чтобы не доставить мне проблем, – уже намного тише, однако с такой злобной ядовитостью, что хватило бы отравить целый континент смертных, произносит Койот и пренебрежительно отводит взгляд в сторону, потому что уже предвидит его безэмоциональную физиономию и холодное спокойствие в глазах. И от одного воспоминания о тех становится тошно.

Отредактировано Sherrigan Coyote (28-07-2018 09:50:12)

Ох, ну и хорошо, что Койот не слышала тот самый свист, что потерялся за ее собственным криком. Потому что реакция Луизенбарна на все остальное и без того заставила ее опешить еще сильнее, чем от осознания, что он жив. Но обо всем по порядку.
Первые его слова еще можно было списать на обычные нравоучения. Ох, точно, эти Ригардовские нравоучения, от одних воспоминаниях о них хотелось начать плеваться ядом. «Шерриган, будь серьезнее во время боя», «Когда ты перестанешь вечно опаздывать?», «Хватит уже вести себя как ребенок». Отчего даже маленький намек на что-то подобное вновь заставил Шерр задуматься: она точно была в своем уме, когда жалела о его смерти? Сейчас же в ответ на его рассуждения об алкоголе, да ее отношению к пятому номеру, Койот лишь более чем показательно закатила глаза, и тяжело наигранно вздохнула, всем своим видом демонстрируя, что его слова пролетают явно сквозь нее.
— За одиннадцать лет занудства в тебе не убавилось, – раздраженно прошипела она в ответ.
А вот как раз после, завидев столь широкий жест его пустой души, да заодним услышав третий пункт рассуждения, Шерриган замерла, явно опешив. «Какого черта?» Своего удивления… нет, явного шока она не скрывала. Если честно, она была не уверена, что в своем состоянии, да еще и при данных обстоятельствах вообще может лишний раз скрывать эмоции. «Стоп, он еще и усмехается?» Даже это экс Сегундо приметила только сейчас, потому что буквально парой мгновений ранее даже смотреть на бывшего друга не хотела, предвкушая все ту же его безэмоциональную физиономию. И по всем законам жанра, подобное поведение должно было еще сильнее вывести Койот из себя. Вот только ей было столь непривычно видеть в подобном ехидном амплуа не какого-нибудь Диего, а именно Ригарда, что лишний наплыв злости, напротив, подавлялся все тем же удивлением.
Она нахмурилась со всей присущей ей серьезностью. А после тут же появилась рядом, используя сонидо. Однако совсем не для того, чтобы кинуться Луизенбарну в объятия по первому зову. Её ладонь тут же охватила левую руку бывшего Примеро, теперь внимательно осматривая ту, все же в комнате было довольно темно. А заодно вместе с этим она не теряла возможности лишний раз ответить ему:
— Единственный? – все также шипела она на него, ощупывая пальцами наспех его левую ладонь. – После твоей неожиданной кончины из моего брата франсьона сделали чертого Примеру! Из-за чего мне вновь пришлось тащиться в этот Белый гадюшник, да еще и выпрашивать голоса у таких засранцев, как Льярго целую последнюю неделю!
Конечно, это он во всем виноват! Не умирал бы, и жила бы она дальше абсолютно спокойно возле Короля. А что сейчас? Она уже неделю нормально не ела, в конце концов! 
Лишь когда пальцы нащупали края дыры пустого, она отпустила его руку, даже не задумываясь о том, что подобные действия можно расценить как наглые и беспардонные. Затем хмурый взгляд пал и на его щеку, выискивая кусок маски. Руки к его лицу она вновь же лишний раз тянуть не стала. Хотя нельзя не отметить, что его потрепанный кусок их первородного образа выглядел все также излишне для нее привлекательно. Именно в момент рассматривания остатка маски она, наконец, заметила, что Луизенбарн выглядит не на его арранкарские годы, и если она сама все еще сохраняла вид девушки за двадцать, то он значительно повзрослел, растеряв лишние юношеские черты. Отчего она замерла, рассматривая лицо экс Примеро с толикой все того же удивления в глазах. Ох, сколько желания в ней было столь же нагло протянуть руку, да снять с его глаза повязку, но пока она решила, что стоит подождать с этим. И, кажется, даже успокоилась, наконец. По крайней мере, шипеть по-змеиному перестала.
Маска и дыра были на месте, реацу тоже принадлежала ему, уж она-то ее отлично знала «на вкус», а значит, при всех странностях, перед ней и правда стоял Луизенбарн. К тому же материальный, не зря же она ладонь взялась ощупывать. Правда Шерр пока еще почему-то не обратила внимания, что вместе со своей вечно серьезной физиономией он еще и Дестино где-то потерял. Все из-за того что отвлеклась на лицо, которое во всю блистало столь неестественной для него ехидной ухмылкой. И теперь, застыв, Койот все раздумывала, что ему идет больше, проявление эмоций или лишний десяток лет? И только когда словила себя на этой самой мысли, вдруг вновь скривила раздражённо губы, злясь на себя или снова на него – было уже не понятно.
— Ой, да заткнись ты уже! – вдруг ни с того ни с сего грубо рявкнула Койот, не зависимо от того, говорил ли что-то Ригард или только собирался.
И вот как раз после этого неожиданно даже для себя самой сделала резкий шаг ему навстречу и тут же заключила в объятия, обвивая его шею руками. Впрочем, больше это было похоже на тиски, потому что в своей неопытной и слишком пылкой манере она слишком сильно сжимала руки, словно пытаясь скорее его придушить. Наверное, у нее бы даже получилось, будь он обычным смертным. Все еще хмурясь, экс Сегундо уткнулась носом в его плечо и смотрела в стену за его спиной, будучи явно до чертиков напряжённой каждой клеточкой своего тела. А в голове осознавала, что никогда бы не сделала ничего подобного, если бы находилась в трезвом рассудке. Отлично, теперь, когда ей нужно будет вновь сказать Шиффер или Лофту, как те ей дороги, она перед этим выпьет у Диего.
Имея возможность слышать над своим ухом ее нервное дыхание, Луизенбарн мог прочувствовать, как в какой-то момент Койот тяжело и болезненно выдохнула и после словно бы успокоилась и даже размякла. О чем говорило и то, что её объятия стали менее похожими на попытку удушения.
Как странно. Совсем недавно. Буквально, кажется, вчера она смирилась с его смертью. Нет. Смирилась – неправильное слово. Признала. Да, призналась себе, что все потеряно. Потеряно, растоптано и выкинуто. И сделала это все она сама, когда переступила порог Лас Ночеса. Хотя нет. Раньше. Значительно раньше. Когда не смогла хотя бы на секунду попытаться его понять. Не слушала. Не слышала. И не хотела слышать…
Как странно. Последние 11 лет она сталкивалась со смертью постоянно. Убивала. Смотрела. Чувствовала смерть на своих зубах, когда та отмечалась там вкусом мертвой плоти. Да что уж там… наслаждалась ею. Но по настоящему столкнулась с костлявой только недавно. «Ригард Луизенбарн мертв». Мёртв. Мёртв. М.ё.р.т.в. Почему ей было так больно? Почему было так горько? Она ведь сама все это время находилась во служении у смерти, приняв на себя бремя палача. Приняв с удовольствием! Глупость. Какая мерзкая глупость. Она никогда не понимала, что такое смерть до того, как услышала эти слова. Она никогда не знала, как это страшно.
Как странно. Она должна испытывать такое счастье, обнимая его сейчас. Понимая, что он жив. Что он здесь. Что у неё есть шанс… просто шанс. На что угодно. Потому что с мертвыми его нет ни в коем виде. Однако на сердце было сейчас нечто иное... Подобные дружественные жесты как объятия ведь никогда не были нормой у этих двоих даже без всяких предательств да уходов в лес. Отчего предприми она что-то подобное 11 лет назад, это было бы куда более удивительно, чем попытка отвесить ему звонкую пощёчину. Нет, в детстве, кажется, что-то подобное и было. Да и то только во времена, когда Луизенбарн понял, что лучше лишние полчаса просто игнорировать надоедливую девчонку, когда она делает что-то из ряда вон выходящее, нежели пытаться о чем-то спорить. Вот тогда-то она вполне спокойно в свои семь-восемь лет могла повиснуть мертвым камнем на его шее, звеня над ухом: «Ригард, ну перестань меня игнорировать! Не буду я так больше!» Но это было закопано так глубоко в детстве, что вспомнилось как раз только сейчас. Однако, кажется, Шерриган совершенно не собиралась браться дружелюбно вспоминать с ним детские годы. Вместо этого уже совсем тихим и таким, кажется, холодным шепотом с ее губ вдруг слетело:
— Стоило оно того, Прима?
И помедлив буквально секунду, она отринулась от него столь же неожиданно, как вдруг решила обнять. Стоит отметить, что не так уж долго её прикосновения длились. И если бы Ригард хоть одним движением продемонстрировал, что хочет избавиться от её объятий – она тут же бы сама отодвинулась от него.
— Твоё чертово место Примеро того стоило?! – отойдя на шаг назад, обиженно и даже истерично вдруг вскрикнула она, подняв все столь же хмурый взгляд серо-голубых глаз на бывшего друга.

Отредактировано Sherrigan Coyote (28-07-2018 16:14:02)

Душа – тяжелое заболевание
Мертвые воскресают не каждый день. Оттого даже несмотря на фамилию и слова Короля, она поверила в факт его кончины. И именно поэтому сейчас сотрясала воздух очередными непонятными ворошениями прошлого. Без всей этой бредятины со смертью Шерр никогда не стала бы реагировать подобным образом. Она уже давно считала, что их отношения в прошлом, как и её до ужаса человечные обиды на него. И приспичило же помереть скоту!
Законы мироздания работают так, что после осознания чьей-либо смерти, ты, хочешь того или нет, но начинаешь копаться в прошлом и раздумывать над всем, что было. А затем упорно жалеть о недосказанности. И раз уж он соизволил вдруг воскреснуть, то пусть засунет свою ехидную улыбку к чертовой матери и выслушает все, что она когда-то ему не сказала.
Она старалась слушать его ответ смирно, все еще хмурясь и смотря на него с нескрываемым раздражением, но молча. Тем более что он начал говорить совершенно не о том. Шинигами? Мир? Да какая ей к черту разница? Они не в проклятом зале советов их прошлого, чтобы её хоть на секунду волновало его решения как Примеро эспады!
— Но, если ты именно о нас, мы кажется уже решили этот вопрос еще тогда, в пустыне, – на этом моменте её охватывает сдерживаемая дрожь от всей той злости на него, которую порождают эти слова. Она стискивает зубы, чуть ли не скрипит ими, сжимает руку в кулак. И все это прямо перед его глазами, совершенно никак не скрывая своего состояния. Потому что ей уже надоело что-то там скрывать, считая свои чувства недостаточно важными для того, чтобы продемонстрировать их. Или же просто не находя в себе для этого смелости былой десяток лет назад.
— Ради того, что мы считали правильным, можно и принести немного жертв. – а вот здесь Койот уже откровенно срывается. Она, буквально задержав дыхание, дает ему досказать последнюю пару фраз о его взглядах на власть. (Да как же он не понимает, что ей плевать на это?!) А после дико, резко, грубо делает взмах рукой и отвешивает ему пощёчину. Не какую-то женскую истеричную оплеуху. Это тот жест, с каким бы волчица полоснула когтями по лицу того, кто буквально всю душу из нее уже вытряс. В этот момент она не хочет причинить ему боль. Сейчас она горит желанием дать этому ублюдку, что размышляет в первую очередь о благих целях, да обязанностях Примеро, наконец, прочувствовать, как больно было ей! И прямо в процессе столь горячего жеста с какой-то даже хрипотцой рычит на него:
— Да НИХРЕНА мы не решили! – она не орет. Она именно озлобленно с хрипом рычит. Пусть и громко, но уже без истерии в голосе. Осознанно. Словно вынашивала эту фразу в себе все эти чертовы одиннадцать лет. И даже эта пощечина, которая, наконец, достигла его лица, не дает ей и на секунду успокоиться. Потому что была дана не с целью выказать свой последний импульс эмоций, как когда-то давно. Она дана, чтобы он, наконец, заткнулся и перестал ей рассказывать о своем долге ебучего Примеро!
— Ты никогда никому не был нужен в этом блядском замке! – продолжает она все также озлобленно рычать, разве что сразу одернув руку, чтобы он не успел её схватить. – С самого детства только я и была рядом!
Она до боли сжимает челюсть, а в поджатых, слегка дрожащих губах вдруг словно бы кроме злости появляется еще и обида. Да, точно. Вот уже и во взгляде мелькает. Такая огромная и неприкрытая обида. Но даже так, Койот ни на секунду не отводит от него глаз.
— Так какого черта, Прима?! – снова срывается она на крик. – Решил послужить на благо нашей расе, которой никогда до тебя не было дела? Свергнуть все, во что когда-то верил твой отец? Да он хоть твоё имя в детстве помнил вообще?!
А она помнила! Она знала! Так много о нем знала! И рядом была так долго. Она одна. Так почему? П.о.ч.е.м.у?
— Какого же черта я стала частью этих твоих «немногих жертв», бесчувственный ты ублюдок?!– а вот выкрикивая эту фразу она буквально глотку себе надрывает.
А затем на болезненном вздохе глаза вдруг заливаются слезами. В одно мгновение. Веки её широко распахиваются от пугающего удивления. Она в секундном ступоре кладет пальцы на свою щеку, по которой уже скатываются крупные капли. Затем смотрит на эту самую дрожащую от всех охвативших ее эмоций ладонь, осознавая, что плачет перед ним. Хочется исчезнуть в этот же момент. Провалиться на месте. Оттого в глазах мелькает секундный ужас от осознания, до какой крайности она дошла после всех попыток убить в себе эти постылые чувства. Но бежать не собирается. От чего вновь хмурится, практически скалится и кидает на него очередной обвиняющий взгляд, всем своим видом говоря, что даже в этой её проклятой слабости виноват он. И каждой клеточкой своего тела сейчас она ненавидит именно его за это.
— Вот значит, чем для тебя все это было, да? – не обращая внимания на свое состояние, и не желая, чтобы он отвлекался на него, уже приглушенным болезненным, но не менее озлобленным шипением продолжает она. – Маленькой жертвой ради места, в котором о тебе двадцать лет никто и не думал кроме меня?
И ни на секунду, даже на маленькое мгновение, не теряет из отражения в своих глазах всей той боли и злости, что сквозит сейчас из ее души, пожалуй, сильнее, чем когда-либо...

Отредактировано Sherrigan Coyote (30-07-2018 13:09:16)

Койот молча смотрела на него, пока Ригард отвечал, а в голове снова и снова сверлила мысль о том, что он… пустой. Как же так? Она только недавно видела, что он вдруг начал проявлять эмоции. Почему он снова говорит столь сухо и холодно? И все с той же пустотой в глазах. Нет. Все же не такой же, как раньше. То была его вечная Примеровская собранность, где-то холодное безразличие. А сейчас она видела именно пустоту. И голос такой… измученный что ли, разочарованный. Она бы хотела, чтобы все эти слова он ей прокричал. Также эмоционально несдержанно, как это делала сейчас сама Шерр. Но вместо этого ей казалось, что он сейчас словно провалится в пучину непонятной безысходности. Зачем же так? Верните то его минутное помутнение… ей оно успело понравиться.
Все это вызвало смешанные чувства. В какой-то момент Койот отвела взгляд, которым ранее столь дерзко сверлила Луизенбарна. Сделала это словно бы даже стыдливо. Все еще хмурилась, но не от сказанных им слов. Конечно, его откровения были ей новы, она никогда не задумалась об этом. И никогда не смотрела на ту ситуацию с той точки зрения, какую подавал ей Прима. С ЕГО точки зрения. Да, пожалуй, она все же та еще эгоистка. Но речь сейчас не об этом. Шерриган просто даже не знала, как реагировать на подобное его поведение. Ответь он агрессивно – знала бы. Или будь это все та же сталь и неприступность в его голосе – пожалуйста, экс Сегундо обвинила бы его с лихвой еще и в том, что он ничерта не изменился. Могла бы продолжать кричать, да иронизировать над его словами. Но это… что с ним вообще такое? Это она с ним сделала, озвучив свои претензии? Койот была растеряна. С момента его слов о том, что он чувствовал тогда и чего от нее ждал, она более не решалась поднять на него взгляд. Ей словно было страшно видеть его таким разбитым. Страшно и неловко.
— Неважно, – вдруг шепотом отмахнулась Шерр от его вопроса и быстро зашагала в сторону, к шкафу, стянула с него белую форму, открыла дверцу и достала еще одну пару сапог. А затем зашагала в ванную. Все это молча. Не смотря на него. И с какой-то атмосферой явной неловкости, что повисла в воздухе. Она уже успела пожалеть, что вдруг подняла эту тему… и увидела его таким. Дверь в ванную закрылась. Луизенбарн остался в комнате один. Двоякая ситуация. Она вроде бы не сказала ему уходить. Да и вообще ничего не сказала. Впрочем, раз ушла переодеваться в повседневную одежду, значит, спать уже не собиралась. А с чего бы вдруг ей еще не спать, кроме как из-за его прихода?
Послышался шум воды. Она быстро умыла лицо от слез, затем столь же скоро переоделась. Дольше думала, что сделать с волосами. В итоге просто собрала те в высокий хвост. Получилось даже прилично. Так что вышла довольно скоро.
— Его Величество, к слову, сказала мне не верить в твою смерть, – совершенно повседневным тоном, словно ничего и не произошло, и он вот только пришел, зацепилась Койот за промелькнувшие совсем вскользь слова о Короле.
Вместе с этим она проследовала обратно к шкафу, дабы повесить рубашку и плащ, в которые была ранее одета. Шерриган достала несколько вешалок и принялась аккуратно и расторопно все развешивать.
— Правда и приветов она тебе не передавала, тут уж прости, – с легкой ухмылкой сиронизировала Койот, наконец, кинув на него взгляд через плечо, лишний раз говоря о том, что ситуацию с прошлым они на сегодня отпустили.
Закончив с одеждой, она прошла к двери, взяла свои сапоги, что принесла от Диего, легким движением поправила ленточку на двери и пошла убирать и эту пару обуви на место. Находу все размышляя:
— Я так понимаю, ты уже виделся с Лофтом. – шкаф был закрыт. Она же пошла к кровати, дабы вытащить бутылку, которую он туда затолкал. «Совсем что ли дурень? Никакого чувства порядка вещей». – Правда он невероятно вырос?
Последние слова она произнесла с мягкой улыбкой, смотря на бутылку. А после убрала и ту в выдвижной шкафчик. Наконец, остановилась. Осмотрелась на наличие того, что еще мог подпортить Луизенбарн в её идеальном порядке и вдруг остановилась на его фигуре. Глаза недовольно прищурились. Она, наконец, заметила пепел, витающий вокруг его тела. «А я думала, мне показалось».
— Не знаю, что это, – она сделала круговое движение пальцем в воздухе, указывая тем в сторону Ригарда, – но надеюсь, оно не оставляет пятен.
И уже после подвинула к кровати стул, стоящий возле окна, и разместилась на нем, гостеприимно давая возможность Приме сидеть на мягкой поверхности напротив и лишний раз отмечая, насколько же в его бывшей берлоге не хватает мебели.
— Ну так что? – закидывая ногу на ногу и облокачиваясь на спинку стула принялась она говорить то, с чего бы началась их встреча, не накопись столько дерьма в прошлом. – Надеюсь, ты пришел ко мне не для того чтобы в очередной раз пожаловаться, как Койот у власти сломал все в твоем воздушном белом замке?
На лице её сохранялась теперь фирменная ухмылка. Однако в какой-то момент она словно что-то вспомнила, отчего поморщилась.
— Кстати, тебе-то кто сказал про Джиругу? Я понимаю, что Лас Ночес - это один большой рассадник сплетен, а я эту неделю их самая яркая цель, но не стоят ведь у входа в замок нумеросы, которые каждому вошедшему ехидно нашептывают: "Ой, а вы знаете, что наша предательница десять лет спала с Ннойторой? Срам-то какой!" - впрочем, это она уже вновь говорила, ухмыляясь. Кажется, Койот нисколько не трогало обсуждение ее личной жизни за спиной. Хотя бы потому что в случае с Джиругой ее таковой и назвать-то было нельзя.

Отредактировано Sherrigan Coyote (30-07-2018 19:03:14)

Слушая забавную историю о том, как её репутацию очернили в замке еще до того, как это сделала она сама, Койот невольно изогнула бровь и усмехнулась, смотря на Луизенбарна.
— И вы решили записать меня в шлюхи к Ннойторе для пущей убедительности? – она даже коротко посмеялась, осознавая ситуацию. – Я бы обиделась, не стань это в какой-то момент хотя бы частичной правдой.
А вот на рассказе о съеденном нумеросе, да рассуждениях о лесных трапезах, Шерр прикрыла глаза и в измученном жесте начала потирать затылок правой ладонью.
— О, Прима, не надо о еде, – устало протянула она, всем своим видом изображая чуть ли не великую мученицу. – Я нормально не ела целую неделю.
И не успела она избавиться от столь наигранной эмоции, да заодно как-то отреагировать на слова о своем брате и Корво, как Ригард начал рассуждать непосредственно о Короле. В одну секунду на её лице более не отражалось ничего кроме холодной серьезности, а во взгляде появилась отточенная строгость. Руки же были скрещены на груди в несколько недовольном, закрывающем жесте. Именно с таким видом она и прослушала все его слова, да непонятные рассуждения. «Что за отвратительное невежество? Как у него язык поворачивается говорить что-то подобное, когда сама Король отзывалась о нем так лестно, даже будучи с ним не знакома?» – подобные мысли снова и снова рождались в голове Шерриган по ходу его слов. Однако она молчала и сдерживалась. Да, влияние её правителя на Койот можно сравнить со Старковским. Вот только если в случае, когда «наговаривали» на её отца – она свирепела и с трудом сдерживала раздражение, то с Королем все было иначе. Старшая Луизенбарн очень быстро объяснила Шерр в свое время, что импульсивно  реагировать на подобные речи глупцов – не лучшая затея. Иначе Койот сама бы уже давно попыталась лишить Ннойтору головы в порыве пылкой злобы. Оттого Палач всегда хладнокровно выслушивала любые дерзости в сторону Его Величества. После этого могла одним расчётливым движением вырвать наглецу сердце, дабы его же и сожрать, но и это делала не теряя рассудка.
— Кое-что проясним, – стальным тоном уже отвечала она, – мы либо говорим о Его Величестве уважительно и без лишних отвратительных фривольностей, либо не говорим вообще. Так что если хочешь услышать от меня хоть что-то, будь так добр, следи за словами.
Затем Ригард пересел на пол, однако сама она лишь проследила за этим медленным движением зрачка. Взгляд полный строгости и явной надменности. Её «рабочий» взгляд, если позволено так судить. Именно так Койот смотрела практически на всех в Лесу. И да, там она «была на работе» постоянно, неважно, было ли дано ей задание избавиться от кого-либо, или же нет. Ибо там она жила только службой Королю, изредка прерываясь на добродушное общение с Ибби, охоту и секс. Стоит поморщиться оттого, что мысленный поток вдруг поставил имя ее Волчонка в один ряд со всей этой грязью, но даже этого она не сделала.
Считая, что своим желанием «услышать подробности из жизнеописания его родственницы» Луизенбарн принял её условия, Шерриган задумалась, впервые за это время разбавляя своё серьезное выражение лица хоть какой-то эмоцией.
— Не знаю, что конкретно ты хочешь от меня услышать. Она Король. Что можно рассказать о жизни Короля? Она правит. С присущим только ей величием.
Шерриган позволила себе пожать плечами. Она правда не знала, что ему рассказать. Шуточек в духе «ой, знаешь, её хвост так часто собирает всякую дрянь с земли» – он от нее точно не дождется, пусть такое и бывает. Это ведь то же самое, что спрашивать у верующих об их Боге. Никто из них не будет вам рассказывать, как тот после седьмого дня создания мира плюхнулся на диван и знатно выругался. Зато каждый споет вам о том, как он мудр и прекрасен. Вот и Шерриган видела в Камарилье именно Короля, а не женщину, сестру Ригарда, или даже обычного арранкара.
— Можешь, конечно, спрашивать, однако давай я сразу скажу, чтобы тебе было легче соблюсти правило, – не дав ему вклинить и слова, тут же продолжила Койот. – Да, я готова её восхвалять после каждого твоего вопроса. Нет, не надо на эту тему иронизировать. Да, я могу в какой-то момент дать и за это тебе по лицу. Уже больно, а не ладошкой погладить.
Последней фразой Койот словно бы поставила точку в своем отточенном образе строго Палача и поднялась со стула. Уже после, стянув быстрым движением сапоги, она буквально рухнула на кровать, отмечая, что гостеприимство – штука хорошая, но то, что Ригард решил сам пересесть на пол – делает его невероятно прозорливым, ибо в некоторый момент она изрядно просверлила взглядом картину, где весь этот его прах касается ее белоснежного постельного белья.
Выйдя из образа правой руки Короля, пусть даже и бывшей, Койот теперь более чем напоминала Шиффер. Лениво перекатилась на живот, подмяла под себя подушку и подперла подбородок ладонью, будучи теперь лицом у края кровати и смотря из такого положения на Ригарда.
– И ты, получается, убил Баррагана? Видимо, не могу не поздравить.
Она даже лениво улыбнулась ему.

Отредактировано Sherrigan Coyote (31-07-2018 12:19:19)

Слушая рассказ Примы с его ностальгическими воспоминаниями об  одном из фракции Баррагана, Койот невольно на секунду «зависла», вспоминая, кому же конкретно из них принадлежало это имя. Как-то, знаете, не очень в своё время она интересовалась их личностями. Помнила точно разве что лицо Веги. Да и то потому что тот был мужчиной тети Апаче. Её вывели из раздумий слова об отсечении конечностей. В нормальных отношениях, услышав подобные речи от собеседника, кто угодно бы вспомнил о той боли, что была причинена ему этим самым способ, а после, быть может, смутился, понимая, что и правда стоит лишний раз знать свое место. Но эти двое всегда были «на своей волне», отчего слова Ригарда заставили уста Шерр сначала растянуться в странной ехидной улыбке, а затем за ними и вовсе даже показался дружелюбный кафельный оскал.
— Снова ты за своё. – продолжая улыбаться подобным образом, проговорила она. – Прима, ты так часто отрубал мне руки на тренировках, что я уже и счет им давно потеряла. Так что в рамках наших личных отношений, без всей твоей пафосной Примерской ереси, я отношусь к этому, как к твоему своеобразному хобби. Кстати, теперь можешь делать это трижды, а не дважды в день, как раньше. – поделилась она намеком о своих продвижениях в развитии этой своей способности, а после вновь стала серьезнее. Не как при первый словах о Короле, но все же без излишних эмоций на своем бледном личике.
— Давай проясним еще кое-что. Я никогда не была фанаткой Баррагана. Больше скажу, мне никогда не нравился этот старик. В детстве он знатно пугал меня одним своим ну СЛИШКОМ серьезным видом. – действительно, как она еще может относится к тому, кто пытался столь открыто высказываться в сторону ее любимого отца. – Так что Камарилья, – Шерр очень редко называла Правителя по имени, но сейчас обязывала ситуация, дабы Ригард ее понял, – она Король – не потому что потомок вашего отца. Вы уж меня простите, но мы-то знаем, кому на самом деле пришлось стоять во главе Лас Ночаса, пока кто-то там называл себя Императором, потому что хочется. «Да уж, их фамилия в скупе с портретом Баррагана и правда пропитана этим пафосом». Она Король, потому что достойна этого сама. Как личность. И без имени своего рода. Нет, конечно, когда она пришла в лес меня заинтересовала именно услышанное «Луизенбарн старшая», но точно не из-за воспоминаний о великом Баррагане. – ну вот, она уже старается разбавлять свою речь о Камарильи хоть какими-то эмоциями, а не сидит с желанием обнажить Серпьенте, как подобает Палачу в таких случаях. Это ведь прогресс?
А потом он засмеялся. Странно. Приглушенно. Кровожадно. На секунду ей стало не по себе от таких его изменений. Она снова представила образ того холодного и безэмоционального Примеро, в очередной раз поражаясь тому, как Ригард изменился.
— Ох, прошу прощения. Сама знаешь, эти воспоминания о счастливом детстве, чувства, эмоции.
— Нет, не знаю, – тут же не теряя легкого состояния замешательства ответила Шерр. – Я вообще не понимаю, с чего вдруг ты так изменился, что тебя эмоционально штормит.
А затем Койот улыбнулась. В этот раз по-настоящему дружелюбно и даже мягко. Без лишнего «подтекста» в преддверии очередной своей ядовитости.
— Но мне нравится.
Однако спешное возвращение к Королю не дало Шерр побыть милой и искренней чуточку дольше, но она была и не против, быстро стерев столь добродушную улыбку с лица и задумавшись.
— Король провела двадцать пять лет в плену у шинигами в не самом приветливом обществе Маюри. Вот и весь секрет. В замке её все похоронили, и помощи ждать было неоткуда, так что спас лишь случай, кажется. Но этих подробностей я не знаю. – Шерри пожала плечами.
— Или ты их не застала, и уже в то время Камарилья была главной? – вот так вот перепрыгивая в мыслях с Короля на Ннойтору, Шерриган звонко  рассмеялась, словно вспомнила презабавнейшую истории, которой чуть не забыла поделить со своим «старым другом».
— О, что ты! – тут же эмоционально прощебетала она. – Я застала Джиругу еще в расцвете власти. И ты даже не представляешь, как тепло этот сукин сын встретил меня тогда.
Она сделала паузу, потому что все еще смеялась, и лишь после того, как выдохнула, да успокоилась, продолжила:
— Натравил на меня целый отряд своих людей, а сам сидел и с удовольствием наблюдал, как меня пытаются раздавить количеством. Наверное, я бы умерла в ту ночь, если бы не угроза Серпьенте, которая позволила высвободить реацу, скрытую в ней, и войти в форму сегунда этапа. Но да речь не об этом. – и вновь вернулась серьезность. – Лес сильно изменился под руководством Его Величества. Теперь он более дисциплинированный, и совсем уже не похожий на сборище варваров. От времен Ннойторы мало что сохранилось. Я не скажу, что система порядков там хуже отточена, чем в замке, как многие привыкли здесь думать. Арранкары в Лесу давно живут не в анархической гонке за силой, а уважая Короля и ее законы. На это ушло не мало времени, но результат на лицо. – она делилась подобным с Ригардом без лишней ноши на сердце. Ведь Лофту уже пришлось обо всем рассказать, а значит, все в замке вскоре узнают, кто такая Камарилья Луизенбарн. Поэтому сейчас в словах Койот скорее чувствовалась толика гордости, ведь она с самого начала была с Королем и помогала ей прогладывать тернистую дорогу к законам Леса.
И вот звучат слова о Старке. Она раздражённо морщится, всем своим видом говоря: «Здравствуйте, я Шерри, да я все еще фанатично люблю своего отца». Впрочем, Диего из нее уже все соки выпил с этой темой, оттого она все же весьма сдержанна, хоть и реагирует соответствующе.
— Луизенбарн, ну вот что ты лезешь не в те дебри опять «хорошо ведь общались», – шипит Койот на него, но затем  вздыхает и успокаивается. – Ладно, признаю. На фоне Его Величества я давно поняла, что Старк не был великим правителем, как мне казалось раньше. Но, во-первых, он все-таки был Примеро более сорока лет и это сразу же после Зимней войны, и мы неплохо жили. Это что-то да значит. А, во-вторых, – она отвела взгляд, понимая, что сказанное ей сейчас частично затронет их «неловкий разговор», – зато у меня был отец, и это для меня самое главное.  - вздох. - Но давай не будем о грустном.

Отредактировано Sherrigan Coyote (01-08-2018 10:19:06)

— Только без рук и грязных слов.
«Да за кого ты меня держишь!» – стоило возмутиться Койот. А нет, не стоило. Вообще-то, все логично. Это про нее. Точно-точно. Она даже сама поняла, что и противопоставить ничего не может.
И вообще Шерри отнеслась довольно хладнокровно ко всем обидным сравнениям ее Короля даже с каким-то там шинигами. Впрочем, поговаривают, он был симпатичным. Но речь сейчас не об этом.
Экс Сегундо задумалась. Не потому что ей было нечего ответить. А потому что она не знала, как ей стоит все это сформулировать.
— Ну… давай по порядку. Мой отец был ленив и не особо инициативен. В отличие от него в Короле чувствуется стержень и нрав настоящего Правителя. Лофт еще молод, оттого сравнивать мудрость Его Величества с его суждениями – абсолютно глупо. У нее огромный опыт за плечами, и половина жизни, проведённая в заточении, которая не сломила, а лишь закалила дух. Примером тому может служить наш последний разговор. Моё понимание семьи и те чувства, которые я испытываю к брату – для нее чужды, но она поняла меня и с мудростью приняла решение отпустить. В отличие, к слову, от некоторых. – бровь ее как бы намекающе приподнялась вверх. – А если сравнивать ее с тобой… ты заключил мир с шинигами, совершенно не думая об огромной части нашей расы. Как минимум, никак не подготовив почвы, если такое вообще было возможно. Просто сделал, потому что ТЕБЕ так казалось правильно. Это был ТВОЙ великий план, в котором ты наплевал на стольких своих подчиненных, что в итоге они смогли создать сопротивление твоим устоям. А она старается заботиться о каждом, вне зависимости от своих личных взглядов и чувств. Даже Ннойтора, который восемь лет уже снова и снова пытается вернуть себе власть, все еще жив и все еще в Лесу. А ты наплевал на них, назвав… – она театрально задумалась, вспоминая его слова, звучавшие недавно, – трусами или глупцами? – вздох. – Впрочем, не так давно Серпьенте сказала, что начни ты править на двадцать лет позже, прожив столько же, как она, то был бы более достойным правителем. Но знаешь, Серпьенте вообще последнюю неделю слишком многое себе позволяет. – Койот даже поморщилась, вспоминая все эти распри со своей спутницей. – Сравнение с Айзеном и вовсе странное. Все мы знаем, что он использовал наших родителей как куски мяса в этой войне, гонясь за собственными эгоистичными желаниями, и уж точно не желая блага тем, кто ему служит, если это расходилось с его планами. Разве что названным тобой единицам, да и то сомнительно.
Койот прервалась оттого, что решила поменять позу и перекатилась на спину, теперь смотря в высокий потолок.
— Вообще-то я уж точно не сильна во всех политических делах и прочем. Можешь считать моё мнение субъективным, если тебе так хочется. Просто… – она слегка поджала губы, задумываясь, стоит ли вообще откровенничать с Луизенбарном. Они ведь, кажется, уже чужие друг другу? Хоть она и чувствует ностальгическое тепло внутри, словно ничего и не было. Но весь этот конфликт, а главное, одиннадцать лет разлуки никуда не делить и все еще стоят между ними… наверное. Койот точно не знала, что сейчас чувствует по этому поводу, оттого все же произнесла:
— Просто если бы я могла, я хотела бы быть таким арранкаром, как она.
После этих чуть приглушенных слов, Шерр пару раз рассекает воздух взмахом руки, словно бы отгоняя лишнюю серьезность сказанного. Одновременно заметно шутливым тоном добавляя:
— Однако я ведь человечная папочкина дочка. – кажется, что она скорее кого-то передразнивает, чем говорит всерьёз. – Но хватит!
Койот полноценно садится на кровать, подбирая под себя ноги и смотря точно на Ригарда, стоит отметить, сверху-вниз, отчего лишний раз усмехается, пусть и на мгновение.
— Все эти рассуждения навевают на меня тоску по дому. – да, она сама того не заметив, называет именно Лес своим домом. И должно пройти время, прежде чем это вновь изменится. Как и 11 лет назад.
Шерр явно хочет перевести тему, отчего осматривает его еще разочек и, конечно же, вновь обращает внимание на весь этот прах, крутившийся вокруг.
— Постоянный рессурексион, значит… Что же это, Дестино больше нет в этом мире в форме зампакто? Жаль. Иногда мне казалось, что она была лучшей твоей частью. – Койот усмехнулась, впрочем, ей правда было несколько тоскливо от осознания, что скрестить Серпьенте в этим мечом она более не сможет.
Вдруг Шерр словно что-то вспомнила, отчего лицо ее оживилось.
— Ох, к слову. Раз уж на то пошло. – она ткнула пальцем в свою щеку, на которой все еще «красовалась» неплохая такая царапина после встречи с Диего. – Не исправишь последствия знакомства с зампакто Льярго? Я что-то увлеклась. Но из-за такой мелочи тащиться в медпункт и уж тем более входить в рес не хочется, а утром собрание все-таки.
Она даже улыбнулась ему, а затем тут же, словно бы эта улыбка и вообще все её слова были лишь предвестниками одной большой ядовитости, поспешила съязвить:
— А заодно расскажи мне, как умудрился проиграть Кичарту и где шлялся последние два года? – говорила весьма обвиняюще и явно злобно надсмехаясь, но все еще не теряя милейшей улыбки, да по-детски тыча пальцем в свою щеку, дабы Ригард не забыл о просьбе.

Отредактировано Sherrigan Coyote (03-08-2018 00:30:24)

Она вздохнула. Тяжело, но максимально скрытно. Потому что в этот раз искренне. «Зря». Да уж. Зря она решила с ним откровенничать о своих желаниях быть похожей на Короля. Казалось бы, ничего особенного, но это же Шерри. Ей всегда сложно было говорить о чем-то откровенном и даже сентиментальном. Слова приходилось из себя лишний раз выдавливать, потому что вечно боялась, что ей рассмеются в лицо. Он и рассмеялся. Да еще как. Вот ведь бесчувственный  ублюдок. Вернее не так. Наоборот, слишком уж эмоциональный. Прошлый Ригард хоть и был занудным, но не позволил бы себе подобного. Стоило бы скривить губы, указать на дверь и прохрипеть злобно что-то в духе: «Убирайся, Луизенбарн. Серьезно, уйди прочь». Но завтра её могут выгнать из замка и поговорить у них уже возможности не будет. Оттого, даже несмотря на то, что своим приступом смеха Ригард только заставил Шерр решить, что не стоит лишний раз думать, что «все как прежде», отдать некоторую дань их дружбе вполне стоило. Вот она и стерпела. Поменялась в лице. Скрыла обиду. Но стерпела, мрачно наблюдая за этим его помешательством.
— А когда-то ты говорил мне, что арранкар, не наделенный даром сдержанности, может и не мечтать выглядеть хоть немного величественно. – Койот говорила негромко. Скорее справляя этими словами мысленную панихиду по  тому хладнокровному Приме, которого она знала. Право, после такого плевка в ее пустую душу, она уже сомневалась, что ей абсолютно точно нравятся его изменения.
«Концерт?» – мысленно повторила она и даже бровь приподнялась вверх. В этот самый момент он дотрагивался до её лица, дабы убрать царапину. – «И правда, прости, что меня так заботила твоя смерть».
Озвучивать свои мысли вслух она не стала. Дотронулась до щеки, дабы убедиться, что царапины больше не было. Впрочем, итак это понимала, ведь все еще помнила какие ощущения вызывает эта способность Ригарда. Оттого-то во времена, когда Койот еще не освоила свой ресуррексион,  между ними столь часто происходили диалоги в духе:
«— Какой медпункт? Опять только тренировку прерываешь. Я залечу. 
— Да иди ты к черту со своим «я полечу», хренов медик! Это больно до жути!» – в обычной своей громкой манере кричала она и гордо скрывалась в гарганте, строя недовольную физиономию.
Шерри вновь с тоскливой улыбкой вздохнула, одолеваемая воспоминаниями, и постаралась отвлечься.
— У Кичарта не было и шанса? Мы точно говорим об одном и том же Шиффере? – ядовито улыбаясь произнесла она, всем своим видом намекая, что все эти «я великий и всесильный» звучат глупо перед той, кто видела тебя еще неумелым ребенком. – История звучит столь же нелепо, как если бы я сказала тебе, что отравилась собственным ядом. Уж извини. – Койот даже театрально пожала плечами, разводя руки в стороны, – К слову, о Кичарте, и правда очень жаль. Я думала этот засранец бессмертен и была бы не прочь провести целую вечность, смотря, как он гниет в какой-нибудь клетке за случившееся. – она задумалась. – А может мне за хорошее поведение в будущем и поиграться бы с ним дали. – да, фантазии о том, как она с доброжелательной улыбкой вырывает Шифферу зубы да когти её определенно радовали. Палач прикрыла в этот момент глаза и удовлетворенно улыбалась, словно думает о чем-то невероятно приятном. А уже после со вздохом еще раз заключила. – Как жаль, как жаль.
А вот после  слов о Сексте Шерри не сдержала явного пренебрежения на своем лице. В который раз завалилась на кровать, вновь на спину, и нервно сжала в руках подушку, разве что когтями не скребя по той, чтобы перья во все стороны не посыпались.
— Рррейна, – с этаким рычанием повторила она мрачно и недовольно. – Нет, не знаю, где Гримм пропадает, кажется, его пока нет в замке. Но если ты думаешь, что я не готова к моменту, когда в мои покои врывается еще один Джаггерджак и пытается меня удавить – это не так. – она вздыхает. – Ох уж эта Рейна, прям чертова злая шутка судьбы. – она совершенно не заметила, что Ригард как-либо ссылался к его новой «религии» и рассуждала сейчас абсолютно повседневно, не вкладывая в это ни капли особого подтекста. – Надо ведь было именно ей кровоточить у меня в лесу под руками целую неделю. И никого не волнует, что бедная Шерри просто оказалась рядом, когда Грантц решил перерезать Сексте глотку! «Очень сексуально, впрочем» – Койот с явной театральностью произносит последние слова, но затем делает паузу, становясь вновь заметно серьезнее. – Главное скрыть лишний раз от Гриммджоу факт наличия у меня дочери. А то ведь это только на словах у вас замок столь высокоморальный, да дисциплинированный. Абсолютно уверена, что от факта кровной мести никто и бровью не поведёт. Но благо о чувствах предательницы к какому-то там ребенку треплются меньше, чем о том, с кем она там спала. Годы идут, а здесь совсем ничего не меняется. Все такой же рассадник сплетен.
И только сейчас, вспомнив реакцию Лофта на новость об Ибби, Шерриган свешивает немного голову с кровати, смотря теперь на Ригарда вверх-ногами, и добавляет во избежании казусов:
— Она приемная.