- Идиотская мысль, Айяме, идиотская... Какой ифрит тебе нашептал что он может оказаться там? Вот какой? – минута молчания. – Понимаешь ли, меня поведение Наото обеспокоило. По-моему, она подняла что-то с пола. А учитывая то, что я не нашла ничего в классе я могу придти к выводу что это либо образец… Либо я слепая и все же какой-то сантиметр пола пропустила. Спросить все же стоит. Я на разработку потратила три месяца и на еще одного такого у меня терпения и доброты не хватит. Сожгу весь этот поганый Серентей в Джигоку. Там ему самое место.
Поместье Кеораку. Три часа дня.
Рука невольно легла на катану. Так будто Хинамори решила штурмом брать дом Кеораку и отбивать своего искина. Увидь Айяме Сецуну с кристаллом прикрепленным к заколке сейчас, то беды не миновать – не особо заставляя себя размышлять, Хинамори бы впилась в волосы принцессы горя одним желанием – вернуть образец. Вот что значит воспитание в лабораториях двенадцатого под руководством Маюри-тайчо. Тот бы еще параллельно и голову бы Кеораку оторвал, чтоб свидетелей не оставлять. Вдруг те захотят рассказать об его новом открытии? А какой-нибудь подающий надежды в будущем известный за счет этого ученый, возьмет и все это выслушает, запишет, проанализирует – и считай его поимел какой-то малоразвитый идиот. Плохо как ни крути. Вот только приличного Пустого с которым и Кеораку-тайчо помучается, у нее с собой не было. Для этого надо минимум арранкара с собой в какой-нибудь клетке тащить, а потом договориться с этим разумным мутантом чтоб он не ей голову оторвал, а на это семейство кинулся. А это больше похоже на сказку или больное воображение.
Походив у входа минут десять и три раза чуть было не повернув назад, девушка поморщила носик и исподлобья взглянула на уже осточертевшее поместье.
- Проклятье… Либо я иду, либо начинаю думать что у меня синдром… - название сей замечательнейшей болезни почему-то выпало из головы, а в голове складывалось какое-то непонятное слово на букву «б». Конечно, синдром мог иметь совершенно другое название, начинавшееся на любую другую согласную или гласную, но тут ибо вы говорить Айяме это слово, либо вообще не вмешивайтесь. Девушка раздражена как-никак, а выводить ее из себя еще больше – не лучшее решение. – Не важно. Главное понять к кому тут надо обращаться чтоб мне немедленно подали сюда Наото, а та бросилась в ноги моля о прощении и возвращая драгоценную разработку. Как же ей достанется если она что-то сделала с кристаллом.
Почему-то Хинамори уже было совершенно точно уверена в том что искин попал именно в руки синеглазой. Правда, она не могла знать насколько сейчас была права. Недовольно тряхнув короткими волосами, Айяме промаршировала к кому-то из тех кто по сути представлял из себя тех же стражников у какого-нибудь замка. Ну или обычного охранника в магазине. Учитывая то что на ней еще была форма Академии шинигами можно было сказать точно что за какую-нибудь попрошайку ее не примут. А учитывая то что дети Шунсуя учатся там же – могут вполне догадаться о том что появление этой странной девчонки с ними как-то связано. Ученой не впервой было с кем-либо спорить. Будь то сам Маюри-тайчо или член того же второго отряда. Хотя бы потому охранник у входа для нее что садовник. Они от обычных воров помогут. Но тот же третьекурсник с ними уже может поговорить не на самом мирном языке. Конечно, встречались и какие-нибудь бывшие члены второго или другого отряда, вот тогда могло придтись несладко. Вообще это как анти-спам. Может защитить тупо от приходящих ненужных сообщений, но если кто-то добавился тебе в аську и надоедает, надоедает, - то придется собственноручно пихать в игнор. Так придти сюда какой-нибудь буйный сошедший с ума лейтенант одного из отрядов Готей-13, то либо Нанао, либо Шунсую пришлось бы поднять свою задницу с мягкой подушечки и пойти разбираться с незваным гостем. А то нехорошо заново всех слуг нанимать… Долго все это, муторно.
Пробралась Наото в поместье своими обходными путями, хотя бы потому стоявшие у главного входа охранники ее видеть не могли. Но в то же время, кто-то из слуг в доме что-то говорил про младшую дочь Кеораку. Прекрасно догадываясь о том, что синеглазка могла пройти как-то по своему, на шумпо по крышам, с чулком на голове как извращенцы крадущие белье и так далее, а потом так же незаметно уйти или усесться завтракать/обедать/ужинать… В общем, стоило кому-нибудь сходить и проверить. Что они знали точно – так о наличии другой дочери Шунсуя. Учитывая то, что та обычно больше знала о местонахождении Наото, то один из охранников послал слугу к ней. О том, что та в поместье никто не сомневался. Эта пташка если и вылезала куда-то то делала это так что не заметить трудно. Там еще ей и паланкин ко входу подавай. А еще лучше – дворец на колесиках, чтоб со всеми удобствами сразу.

Если бы Хинамори была бы уверена на все сто процентов, что ее искин тут, то ожидание раздражало бы. Ведь ученую бы тогда словно задерживали и отрывали от важных, во всяком случае для нее самой, опытов. Ну, а так как уверенности не было, то сие время послужило дабы придти с состояние полного безразличия к окружающим и душевного спокойствие. Этакая ледяная статую нарисовалась. Если ранее ее аура была бы словно ядовитая и безумная и вообще напоминала Куротсучи–тайчо, то сейчас девушку можно было бы сравнить скорее с Хитсугаей Тоширо, что нисколько, по правде сказать, не умаляло ее плохого настроения. Не каждый день все же пропадает такое. И никакая теплая и милая улыбка Сецуны бы разом настроение не исправила бы, тем более что той рядом и в помине не было. Лишь прохладный ветер. Сейчас единственное что могло принести ожидание, та это не что иное как скуку. Стоять и разглядывать узоры на воротах – то еще занятие, не самое веселое.
Видь Айяме то, как слуги пошли за Сецуной, то могла бы заподозрить черноволосую в том, то у нее какой-нибудь гипнотический зампакто, ну или можно было бы вспомнить поэзию. Как раз сюда подошли бы строки из Отелло Шекспира:
Конечно, есть такие простофили,
Которым полюбилась кабала
И нравится ослиное усердье,
Жизнь впроголодь и старость без угла.
Плетьми таких холопов! Есть другие.
Учитывая то, что сама Кеораку-младшая была куда сильнее чем все эти слуги вместе взятые, то в их сопровождении Сецуна точно не нуждалась. Да и Айяме смогла бы подобрать эти строки изрядно покопавшись во всей литературе и спустя где-то лет пять-десять, если это произведение не было одним из немногих, что она нашла когда-то в лаборатории. Наука все же волновала девушку куда больше всяческих стишков и плясок с песенками, потому читать еще какую-либо поэзию у нее не было времени. Уж куда лучше завалиться спать если выдался свободный часок.
Ждать вечно не пришлось. Через какое-то время ворота поместья открылись и глазам ученой предстала девушка. Она явно была не тем слугой, которого посылали чтобы узнать о том, дома ли Кеораку Наото. Хинамори вовсе не была чересчур самоуверенна и верила в собственную интуицию лучше чем во что бы то ни было, но зато прекрасно понимала, что появившаяся дамочка – сестра синеглазого создания, которое она искала. К такому выводу ученая пришла путем логических умозаключений. Взглянем на одежду явившейся японской леди. Слуги так не одеваются. Если это, конечно, не какая-нибудь любовница хозяина дома. А такого лейтенант восьмого отряда Нанао Исе не допустит. Если муж и мог сбегать куда-то потайными ходами, о которых она не знала, то уж измен под носом явно бы не потерпела. Богатых слуг тоже не бывает, иначе они не идут работать если имеются деньги. Да и никто в такой одежде протирать пыль не будет. Был вариант с какой-нибудь дорогой учительницей, известной на многие тысячи миль в округе, да и вообще по всему ОД, но и он отпал. Слишком молодая, слишком неизвестная. Лицо незнакомки Хинамори видела в первый раз и нисколько не сомневалась в этом факте. Да и то, что это была одна из дочерей Кеораку подтвердило то, что черноволосая спросила не ищет ли она ее сестру. Если учесть то, что Айяме спрашивала именно Наото, а не горничную, дворецкого или повара Кеораку, то стало быть речь и идет об этой девочке-хулиганке, которая при желании способна выглядеть словно какой-нибудь ангел. Главное переключиться ей в нужный режим и тогда все в порядке.
- Здравствуйте, - без каких-либо эмоций произнесла девушка. – Меня зовут Куротсучи Айяме. И вы правы, я ищу Кеораку Наото, к которой меня привело одно дело. Вы - Кеораку Сецуна, если я не ошибаюсь.
Ведь чуть ли не все учащиеся Академии шинигами знали поименно детей капитанов и лейтенантов Готея-13. Пусть Хинамори и не проявляла к подобному никакого интереса, но знать как зовут сестру той, что называлась ее подругой (пусть даже она сама не до конца была согласна с подобным определением) стоило бы.
Пусть волосы появившейся дамочки и были бы своеобразным украшением, имели неплохой блеск, да и ухаживали за ними явно тщательно, но те не могли ничуть интересовать Хинамори, поглощенную поисками своей новой разработки. Да и заметить заколку на этих волосах было не так уж трудно. Само украшение ее тоже волновало так же как египетские пирамиды обычную дворняжку. Никак в общем. Куда важнее был кристаллик, на заколке. Ничто другое не могло быть настолько похоже на образец, как он. Сей факт не мог радовать ученую и заставил слегка нахмуриться.
Если пару минут назад Айяме и готова была выдирать эту заколку из чьей-нибудь прически, то не сейчас. И дело вовсе не в том, что девушка, которая перед ней стояла обучалась в Академии шинигами лет этак на пару больше чем она. Для Хинамори курс и класс не показатель, сила не аргумент. Так же ее совершенно не волновало то, какой сногсшибательной красоткой была та. У каждого вообще свои вкусы, а ученых они либо извращенные до жути, либо вообще отсутствуют. Если какая-нибудь картина великого художник кому-то понравится и он скажет: «О, Ками-сама, я нашел истинную красоту! Вот она, передо мной!», то этот вовсе не факт, что следующий узревший это произведение не заявит что это детские каракули.
Чего не хотелось – сидеть и ожидать вечернего прибытия Наото из не пойми какого плавания. Пока та бросит якорь и сообразит что Айяме от нее надо, наверное, уже стукнет полночь. Затем они будут разбиться по вопросам «Кто виноват?» и «Что делать?». Если виновник не объявиться, а он и не найдется, то благодаря второму вопросу все равно провозятся всю ночь. Были надежды, что если просто поговорить с Сецуной, то станет возможным вернуться в лабораторию до темноты. А о чем беседовать было.

Взгляд черноволосой был подобен взору Одинцовой из «Отцов и детей». Такой же спокойный, притягивающий. Да, несомненно, Сецуна одна из тех, кто словно огонек для мотыльков, умеет собирать вокруг себя толпу из совершенно разных личностей. Замечание Кеораку-младшей Айяме пропустила мимо ушей, поскольку сочла, что что бы она не сказала, слушать все равно бы никто не стал. Был один-единственный случай с пожарами в лаборатории и тогда она, Хинамори, не имела к этому совершенно никакого отношения. Какой-то из приборов вышел из строя и нарушил работу всего, что было включено при помощи проводов. И то что Айяме находилась там в это время ничего не означает хотя бы потому что тогда там же было более ста ученых. И уж кто-кто, а Хинамори редко возится с не-живым материалом. Все же это не так интересно…
Трудно было понять, о чем именно может думать эта черноволосая, ведь пусть на лице и была улыбка, но на нем нельзя было прочесть думы Сецуны. А ведь они могли иметь самые разные направления. Как и об Айяме, так и вообще о каких-нибудь цветах, лугах, да полях. Трудно, очень трудно, но и интересно. Точно такое же ощущение может быть у того кто пробирается в незнакомый дом и решает открыть дверь, которую, возможно лучше было бы не трогать и пройти мимо. Знакомое ощущение, что-то такое уже было. Но вот что? Часть воспоминаний стерта, и, скорее всего, безвозвратно. Пусть даже какая-то размытая картина и рисуется перед глазами, но деталей не видно и невозможно понять где это, как и, уж тем более, что произошло.
«Наслышана-наслышана, как же… Студентам Академии и правда нечего больше делать как перетирать косточки друг дружке. Одно мое присутствие в месте где произойдет несчастный случай делает меня крайней и обязательно во всем виноватой. И стоит один раз оказаться не там, как сплетни все это раздувают до неимоверных размеров, это называется «делать из мухи слона» и никак иначе,» - если до этого было полнейшее безразличие, то сейчас можно было бы подмешать самую зеленую и мировую скуку на свете. Что касательно Сецуны, то та была словно какой-нибудь англичанин или француз, который постоянно улыбается. Или же претендовала на роль второго Ичимару Гина, только в юбке и окруженного облачком ферамонов, которые готовы поймать в свои сети невольно зазевавшуюся жертву так же, как паук ловит невинную, пролетавшую мимо, бабочку. Проследив за тем с какой скоростью исчезают слуги Айяме не смогла не вспомнить продолжение тоже части Отелло:
Они хлопочут как бы для господ,
А на поверку – для своей наживы.
Такие далеко не дураки,
И я горжусь, что я из их породы.
Я – Яго, а не мавр, и для себя,
А не для их прекрасных глаз стараюсь.
Кто знает… Возможно, те просто рассчитывают на какие-то послабление то тут, то там, видя милую и добрую госпожу. Все же Хинамори была более чем настороже – никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяла никому, а тем более малознакомым личностям, относясь ко всем скептически и со своим ядом. Да и «в тихом омуте черти водятся», не стоит об этом забывать. Зачастую самые приятнейшие на вид и в общении люди, оказываются сущими дьяволами во гневе или просто будучи твои врагом. Тем более что как раз это и расшевелило слуг, что они сделали все быстро и четко. В доме с плохой хозяйкой и персонал разхлябаный, да все делает как попало.
Девушка последовала за Сецуной, даже не взглянув на хваленную цветущую сакуру. От появления на этих деревьях цветов Айяме не становилось ни холодно, ни жарко. Они ее не трогают - и все прекрасно. Интересен больше был тот факт, что они будут делать. Ведь Кеораку не послала ее обратно домой или погулять в окрестностях, а гостей положено развлекать, иначе можешь прослыть не самой хорошей и гостеприимной хозяйкой. А кому это надо? Нехорошие слухи большинством своим неприятны и для объектов, о которых они распространяются.