Bleach. New generation

Объявление

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Bleach. New generation » Настоящее » You have mistakenly given me the food my food eats


You have mistakenly given me the food my food eats

Сообщений 1 страница 13 из 13

1

- We're not spying on you.
- What?
- What?!
- WHAT?!

0

2

Амида то и дело косилась на шинигами. Вообще, она ожидала каких-нибудь подковырок, попыток приказать, фразы в роде: «Зачем полезла!»,  «Это не твое дело!», «Детям место в песочнице!», «Хватит мне помогать, я уже большой..ой, то есть, я ведь капитан!». На последней фразе в голове девушка криво усмехнулась и была очень довольна колким посягательством на статус капитана.
Однако, Цукабиши была приятно удивлена, что пока этого не услышала. У неё было довольно предвзятое отношение к вышестоящим: ей казалось, что все они такие же напыщенные и глупые, какими она считала тех, кто посмел осквернить имя отца. До этого времени, она пока не встречала ни одного из капитанов или кого-то еще выше, и наверно, поэтому кроме как подлянки от Кучики она не ожидала даже сейчас, когда он ведет себя вполне достойно.
Она не так себе представляла поместье Кучики:  думала, что это скорее будет огромный замок, который просто пышет роскошью, вульгарностью. Опять же, куча предвзятости. Похоже, из Амиды долго будет выветриваться негативное отношение к Готею. Хотя если так подумать, если она уже началось обрушение её стереотипов, то возможно все произойдет и быстрее. Ну, вернемся к поместью: оно было большим, до достаточно сдержанным, строгим. Ничего лишнего или вызывающего. Охрана около него, (предположим, что она есть..), завидев Цукабиши и капитана Кучики, быстро спохватилась и попыталась помочь в транспортировке шинигами. Амида попятилась назад – они что думают, что она не способная донести его? Или не достойна? Пф, дайте ей кто-нибудь хорошего леща, чтобы выбить глупости из её недоверчивой бошки!
К слову, Цукабиши так  и не доверила вполне живого и уже здорового Кучики охране, громко рявкнув что-то вроде: «Мы сами!» , дошла входа уже непосредственно в само здание. Только тогда Амида аккуратно отпустила шинигами, чтобы поднявшаяся волна из слуг, (думаю, они тоже должны быть), и охраны, наконец взяли бразды правления. А пока, между делом, девушка решила немного поговорить.
-Вопрос, возможно, не в тему, или не в то время, но – вы всегда идете в бой без подкрепления или сопровождения? Вас могли убить. Я, конечно, понимаю, что капитану не круто принимать помощь от своих подопечных, капитаны должны быть достаточно сильны, капитанам не нужны няньки и бла-бла-бла….но, она вас чуть не прикончила!- Амида нахмурила брови,- Гордость гордостью,  но не думаю, что Готей хотел бы потерять капитана. Когда идет речь о твоей жизни, нужно использовать все, что можешь…-она искоса глянула на капитана, подумав, что уж больно разошлась. В другой стороны, если ей выкинут за такое поведение из Академии, это будет неплохое оправдание тому, что Цукабиши младшая там не учится.  Она мельком наблюдала, как над капитаном начали копошится.
-Это ваш зампакто так.. «туманит»? Если бы на моем месте был бы другой, ему было бы сложно найти вас и ту арранкаршу. Похоже, ваша «сила» заведомо обрекает вас на одиночество…

+3

3


     Она узнала через пару секунд. Стоило только первому слуге завидеть своего господина, а второго закрыть дверь. Как паучиха. Стоит жертве попасть в паутину, как по вибрации серебряных нитей паук понимает - жертва попалась. Ей все рассказали. Быстро и торопливо. И, как она надеялась, явно приукрасив видимое.

     Очень быстро спуститься ,не тратя время на одевание кимоно и распускания волос, даже не дождавшись, пока слуга оботрет полотенцем, просто запахнув халат. Босиком, оставляя на деревянном полу мокрые следы. Смешанные эмоции, страх и раздражение, торопят ее.

     Опешить, глядя на Осаму, а после переведя взгляд на незнакомую девушку. Смутиться, но не показать виду, немного задрать острый подбородок и но остаться на месте, на последней ступеньке. Держаться. Мысленно понимает, что надо, но взгляд непроизвольно цепляется за пятна крови на одежде, на лице. Даже нет, это сложно назвать "пятнами", потому что все в крови. Разбираться в том, старая она или нет, чья она и прочее у нее нет желание, да и это ничего не поменяет. Картина ее взоры представляется в любом случае жуткая. Она слишком нежная и воспитанная для подобного зрелища. Как-то неосознанно прикрывает рот рукой, находясь еще пару секунд в замешательстве.  Поворачивается градусов на сорок пять, чтобы не видеть этого всего, и жестом подзывает нескольких слуг. Тихие указания им на ухо: предоставить капитану все необходимые условия, одежду снять и по возможности кровь смыть, неудобств не доставлять, а одному срочно в четвертый за врачом, в случае чего оказать содействие в транспортировке Осаму  в четвертый. Она боится за своего капитана, но стоит ему пропасть из ее поля зрения, как она будет раздраженна и зла. Но это после. Сейчас же она подходит ближе, сжимая тонкими пальцами ткань халата, словно боясь, что он распахнется, но на самом деле боясь показать, как дрожат руки. И слуги пока замирают, словно ожидая от нее чего-то. Но она ничего не предпринимает, не пытается говорить с Осаму, не пытается даже дотронуться до него. Просто смотрит как-то молча и напугано, а на самом дне изумрудных глаз раздражение. Короткий кивок и слуги принимаются за дело.

     - Добрый день, Кучики Кимико. - Короткий поклон незнакомой девушке. - Прошу дать немного времени Осаму, чтобы прийти в себя. - Вернее, чтобы его хотя бы осмотрели и убедились, что ничего серьезного уже нет, а так же привели в надлежащий вид. - После чего вы сможете поговорить наедине о "работе", если того требует ситуация. - Слова "работа" звучит с неким отвращением, пусть и искусно скрытым. Она предпочитала ничего не знать о его работе, и тем более не видеть этих вот последствий, полов измазанных кровью и мертвенно бледных лиц. - Пока, позвольте угостить вас хотя бы чаем, в знак крайней признательности и благодарности. - Хотя, на самом деле, по ее мнению благодарить эту девушку было совсем не за что, как ей только в голову могло прийти доставить Осаму сюда, а не в четвертый, где обычно шинигами в такой ситуации самое место. - Разумеется, если вы никуда не спешите. - Наверное, было бы даже лучше, если бы эта милая девушка куда-нибудь опаздывала, но правила этикета требовали предложить чаю и все удобства, все же, как-никак, та, вероятнее всего, спасла Осаму жизнь. - И я бы очень хотела узнать хотя бы имя той, что помогла моему мужу. - Короткая улыбка вежливости и вид такой доброжелательный.

Отредактировано Kimiko Kasumioji (18-06-2015 15:11:50)

+2

4

---------> Магазинчики

"А девушка с характером," - мысленно Осаму позволил себе почти что усмехнуться, тогда как внешне это никак не проявилось. В кое-то веки наследник клана Кучики смог сохранить ничего не выражающее лицо. Ну а все же. Вообразите себе - первокурсница, учащая уму-разуму капитана пятого отряда! Да еще какими словами и с каким тоном. Где главнокомандующий? Он должен это видеть, пусть возьмет ее в какой-нибудь отряд, на видную должность. - "Но это может создать проблемы при выполнении ею чужих приказов. Да и со субординацией у нее уже проблемы".
Но поучать ее Осаму не стал. На его месте этого не делал бы и его отец, просто наградив зарвавшуюся не в ту степь ледянным взглядом и скупо процитировав пару строк из какого-то древнего писания или сравнив ее с обезьянной, как он часто поступал с Абараем. Кучики-младший же чувствовал ебя не в настроении даже для подобного, тем более что его благодарность относительно спасения его жизни не испарилсь в тот же миг, как нога его ступила на порог собственного дома.
- Бой с Квартой был непредвиден мною, а взять с собой кого-либо я не мог, поскольку это бы привлекло лишнее внимание. К тому же, в Каракуре и без того достаточно патрулирующих шинигами, оттого я удивлен, что никто из них не подоспел, - если отчитываться за них обоих придется в срочном порядке Амиде, то стоит ей сказать о том, что это тоже стоит упомянуть. Подобные вещи не должны происходить. Если Готей действительно собирается бороться не только с Пустыми, но и арранкарами, то каждому винтику в огромной системе следует вовремя реагировать на сигналы, иначе все развалится так что никакой Генрюсай не соберет.
На вопрос о способностях зампакто он отрицательно покачал головой и хотел было пояснить относительно возможностей арранкарши или сказать о том, что действительно из того, что студентка видела, принадлежало ему, но был прерван появлением третьего лица. Как же то побледнело. Белый халат Кимико, что был на ней мог бы показаться в тот момент желтоватым по сравнению с цветом лица той. Некоторые покойники и то были краше. Пожалуй, самое то чтобы начать беспокоиться за подоспевшую на вести о раненном - как бы не упала в обморок. Глаза Кучики остановились на босых ногах той - как же, должно быть, та торопилась, если обычно собранная, с идеальной прической и уж точно в обуви, оказалась в таком виде. Всякое воспитание с трудом смогло бы выдержать подобного испытания, тут же пойдя по швам, ведь картина явно не для благопристойных дам. До Осаму чуть запоздало дошла мысль о том, как же он должен выглядеть со стороны. А ведь кроме слабости из-за перебора с растратой реяцу он не чувствовал никаких действительных неудобств, вроде боли от пары дыр в районе груди, оставленных рогами Кварты. Возможно, не будь тут постороннего в лице Тсукабиши, Кучики позволил бы себе сделать что-то в духе того, что было у них с Кимико до свадьбы. Привлечь ее внимание, начать объяснять, что все не так жутко, как выглядит, да сделать это таким образом что невольно нарушит одно из предписаний, что благородные читают вместо молитвы на ночь.
"Надо было отправится в четвертый отряд или к себе. Там послать за одеждой и вернуться домой уже после смены ее. Конечно, Кимико-сама, заметила бы изменения в моей реяцу, но она бы не увидела этих "следов от ранений", которые хорошей службы мне точно не сослужат".
А бывшая до замужества Касуми-Одзи смогла собрать волю в кулак - представилась, соблюдя приличия, пусть вид ее и был несколько не совсем обычным, но нормальные гости являются по приглашению, заранее предупредив хозяев, а тут сама ситуация тличается от того, что можно назвать стандартной встречей одних знатных с другими или приглашением к тем какого-то из бедняков в благотворительных целях. Тем ни менее, Тсукабиши была гостем и относится к ней должны были соответствующе.
- Прошу дать немного времени Осаму, чтобы прийти в себя, - а еще вернее: чтобы слуги уволокли прочь это кровавое привидение и придали ему вид приличного шинигами, а то еще немного и без того огромному терпению Кимико придет конец. А ведь той и правда многое приходилось брать на себя - домашние хлопоты, посещение приемов и иногда без сопровождения супруга, а все потому, что тот оказывается слишком занят на службе, чтобы вернуться к тому времени, когда все собираются в месте проведение. Да что уж там скрывать - иногда Осаму возвращался тогда, когда большинство благородных не просто расходились с подобных банкетов, а уже лежали в своих постелях и видели седьмой сон. Пожалуй, после выпуска из Академии, Кучики-младших женился сразу на двух женщинах - и на наследнице дома Касуми-Одзи, и на своей работе. И обе относились друг другу с холодцой градусов на сто ниже, чем температура Северного Ледовитого океана. Кимико не за что было любить его службу, тем более, что он был вынужден скрывать от нее подробности своей деятельности, тем самым будучи в состоянии вызвать подозрения о том, что он может заниматься совсем не тем, чем должен. Осаму понимал это, но и подозревать не мог об отвращении, которое на самом деле вызывали его обязанности проводника душ у жены. Да и та настолько глубоко запрятала его, что помимо самой Кимико вряд ли кто-то был способен что-то разглядеть.
Останется ли Амида на чай? Конечно, останется. Ведь Кучики слуги сопроводили в другую комнату для смены одежды и ненужного осмотра, от которого тот собирался отказаться, но не смог. Да и это было совмещено с переодеванием, потому не должно было задержать первокурсницу дольше, чем уже было. А ждать ей нужно затем, чтобы обсудить эту самую "работу", о которой говорила Кимико. Не может Осаму изложить все в двух словах, да и те крича через стену, пока слуги занимаются его внешним видом. Это будет таким диким нарушением всех правил, что его отец в ту же секунду ворвется к ним в поместье, разбрасываясь по сторонам Сенбонзакурой. А доложить без полного представления о том как обстоит ситуация было бы глупо, да и подобная дезинформация только еще больше усложнит и без того нелегкое положение дел.

+2

5

Цукабиши  скрестила руки на груди и, наклонив голову на бок, задумчиво уставилась на Кучики. Новость о том, что патрульные не помогли капитану, удивила её. Девушка невольно подумала, что они, возможно испугались, ибо другого объяснения на то, чтобы не заметить такое большое количество реацу, у неё нет. Хотя, есть вероятность, что патрульных мало, поэтому  они не успели на помощь. Амида очень хотела бы, что это было бы так. 
Пока Осаму утащили преображаться, Амида решила  немного осмотреться. Стоя  на месте она осторожно оглядывалась по сторонам, но адекватной информации получить не получилось: во-первых, без очков все расплывалось, Цукабиши не могла понять какого размера комната, в которой она сейчас находится, какие предметы здесь находятся, благо цвета она хорошо различала,  уже что-то; во-вторых,  краем уха она услышала рядом шелест ткани, а повернув голову недалеко от неё оказалось большое белое пятно.  Не сказать, что Амида девушка из пугливых, но из-за такого резкого контраста между обстановкой и этим белым пятном было слишком неожиданно. Через секунду Цукабиши пришла в себя, она почувствовала приятный запах от этой белоснежной феи, а услышав её голос, совсем оклемалась и расслабилась.  Амида не могла полностью различить её  черты, выражение лица. Хотя по голосу девушка про себя так и окрестила её – Снежная Королева.  Она ожидала, что жена Кучики бросится помогать тому, поднимет на уши все поместье, но шинигами увидела лишь  еле прикрытую льстивую вежливость. Амида нахмурилась, но решила, что защитные рефлексы Снежной Королевы  весьма специфичны.
-Кхм, Цукабиши Амида,- девушка сделал большой шаг вперед и протянула Снежной Королеве руку в знак приветствия, когда та поинтересовалась личностью Амиды,- Должна сказать, что ваш супруг, очень храбрый. Эта кровь на его одежде – моя. Я обнаружила рядом с ним арранкара и полезла в бой, после чего хорошо получила. Ну, вот. Да. Но он просто потратил слишком много реацу для моего спасения, вот и ослаб,- Амида смущенно улыбалась Снежной Королеве. Ей показалось, что так будет лучше, если  достанется ей и ранения Кучики останутся тайной.
-Кхм, да. Вообщем, извините, что доставила столько хлопот, ааа госпожа Кучики..эмм..не знаю вашего имени…

+2

6


     Она от кого-то или чего-то раздраженно отмахнулась и в сторону, куда «сопроводили» Осаму предпочла больше не смотреть. Осталось какое-то противное ощущение того, что все совсем-совсем испортилось. Возможно, это из-за грязи на полу, возможно из-за того, в каком состоянии притащили ее мужа, возможно из-за того, что сейчас в ее доме стояла непонятного вида девушка, и она совсем не знала, что с ней делать. Пока, разве что, внимательно слушать и кивать. То, что ей сейчас врали, она понимала, но так же и понимала из-за чего, поэтому так снисходительно улыбалась и кивала.

     - Да, знаете, мой супруг такой. – Как-то с грустью и какой-то словно бы досадой в голове. Нет, не подумайте, Осаму, в общем-то, ее устраивал, она была ему за многое благодарна, и старалась делать для него все, что было в ее силах, но… - Пройдемте, Амида. – Кимико осторожно касается ее локтя, чтобы препроводить ее в другую комнату. – Зовите меня Кимико. – Довольно-таки тепло повторяет она, хотя на деле в ее мыслях нет и грамма теплоты. Просто уже давно научилась с интонациями и голосом играть. – Секундочку, прощу прощения. – Она отходит от Амиды и что-то стальным тоном говорит одой из служанок. – Сюда. – И снова тепло и улыбка.

     Просторная комната, светлая. Маленький столик, чайные принадлежности и картины с лилиями на стенах. Кимико выдыхает. – Вы любите мятный чай? Или предпочитаете что-то фруктовое? Есть прекрасный чай с лавандой и мятой. Приятно пахнет, освежат и успокаивает. – Она открывает какую-то из небольших емкостей и дает понюхать Амиде. – Приятно, правда? Есть еще сливовый. Не желаете? – Услужлива и мила, а на деле внутри как струна натянута. Не то, чтобы волнуется, сколько просто не комфортно. Происходит непонятно что, а она об этом узнает даже не из третьих источников, а вот так, по факту случившегося.

     Кипяток и заварник пока не принесли, и Кимико впервые как-то смутилсь и замялась. Ей было не комфортно. Она, конечно, пыталась всем своим видом излучать уверенность и спокойствие. Но ощущение того, что все идет не так не давало покоя. Она злилась. И была смущена. Смущало ее то, что сегодня ее прямо-таки врасплох застали. Сейчас она собирается заварить чай девушке, которую впервые видит, которая сидит сейчас вся в крови, которая, к тому же, притащила домой ее не менее окровавленного мужа и пыталась его оправдать. Заварить ей чай, находясь в одном лишь халате, не причесанной и босой. Кимико выдыхает и рукой механически поправляет влажные волосы. Её как-то слишком ощутимо мутит.

     Никогда она еще не была так благодарна стуку в дверь. Чайничек с горячей водой, и небольшой заварник. Кимико сдержанно благодарит служанку и ставит поднос на стол, присаживаясь на против Амиды. Нарушать молчание почему-то не хочется, да и сказать нечего. Поэтому она лишь сосредоточенно занимается чаем, по всем правилам чайного этикета полоская кипятком заварник и кружки. Кружки, кстати, она достала три. – Прощу прощения, но, еще раз, какой чай Вы желаете? – Опять же, больше ради приличия, чем от желания, она улыбается.

Отредактировано Kimiko Kasumioji (17-08-2015 12:54:08)

+2

7

Осаму ни разу в жизни не находился в состоянии, когда не мог передвигать ногами и ощущал себя слабее младенца. Пока меняли его одежду можно было заметить, что ни единой раны не осталось на теле. Девушка, притащившая Кучики сюда, поработала на славу.
Что же до голосов за стеной, то было прекрасно слышно все, что сказала Амида, несмотря на то, что находились они в разных комнатах. Звукоизоляции почти никакой и несмотря на причитания переодевавших его слуг, которые то ли пытались мгновенно найти лекарство, видя, что с хозяином что-то не в порядке, то ли просто не понимали откуда столько крови, если на нем ни царапины. Пусть шепот тех был близко и ему стоило узнать чем конкретно те собираются в будущем его пытать, если не вызовут лекаря из четвертого или какого-нибудь тайного семейного, которого он сам ни разу не видел, благо и болеть не доводилось, но речи девушки сейчас Кучики показались занятнее. Амида врала его жене о произошедшем. Кимико-сама не глупа и если углядит ложь в словах первокурсницы, кто знает чем это кончится для него. Женщина, ранее носившая фамилию Касуми-Одзи обычно была тиха, в принятии своей судьбы покорна, а при исполнении своих обязанностей не вызывала нареканий или упреков. И вот он, ее муж, ввалившийся в их дом в состоянии, котором она не должна его видеть. Почему же? Она трудится для того чтобы превратить их жилье во что-то комфортное, чтобы окружающие их в Обществе душ и даже не подумали о том, чтобы бросать в их сторону косые взгляды и ядовито шептаться. Те смели лишь восхищаться Кимико и всем что она делает, любить ту, или молча завидовать. Немотря на всю свою идеальность, она умела очаровывать ту публику, в которой они обычно вращались, тем самым создавая вокруг себя теплую атмосферу. А он, должен был обеспечивать ее всем тем, что было необходимо. Если Кимико-саме нужно было больше денег для организации какого-то мероприятия, то он должен был ознакомиться с ее планами и одобрить те или предложить иное решение. Если жена решила, что что-то в поместье надо изменить - от цвета стен, до картин в их спальне, то он не думал перечить, поскольку та была своего рода специалистом по всему что касалось благоустройства их жилища и создания хорошей репутации их семьи, нет - клана. Раз уж он является наследником своего отца, то когда все перейдет к нему, судить будут уже не по покойному Бьякуе, а даже если того и вспомнят, то ради сравнения того было ли раньше лучше.
И вот он - Осаму, вваливается в поместье с незнакомой девушкой, вызывая недоумение собственной охраны, отвлекая жену от ее дел (да, приведение себя в состояние, когда ты можешь показаться на публике это часть ее работы), вызывая переполох среди слуг, да еще давая понять благоверной, что ее муж не так силен, как пытается казаться или как должен был бы выглядеть в ее глазах. Тем самым он может вызвать у нее ощущение незащищенности, да заодно вместе с этим множество эмоций, которых не должно быть. Да, Кимико-сама ни разу не отпустила в его адрес ни слова упрека, но до сего момента не было и повода. И вот он, явился. Пожалуй, нет персон страшнее тех, чью злобу ты до этого не видел и чьи крики не слышал - ты никогда не знаешь что будет если доведешь их. И вот он, наследник благородного дома Кучики, прячется в своем кабинете от жены, куда он попросил слуг его доставить по причине невороятной слабости и бесполезности. Кажется служанка попыталась вразумить его словами, что жена его ждет, говоря что-то про чай. Осаму пытается отмахнуться, зная, что совершает ошибку и посылает за гостьей, прося заодно передать слова извинений Кимико-саме, говоря о том, что работа не требует промедлений и с этим надо разобраться немедленно.
Но как бы он посмел войти к ним туда? Слуги бы заносили его бессильное тело на глазах его жены и спасительницы и это было бы унизительно. Поймет ли его Кимико? Или будет в еще большей ярости из-за того, что ее оставили в обществе трех кружек совсем одну?
Ему стоило скорее умереть, чем являться домой в таком состоянии. Он совершенно расстерян и должен исполнить свой долг капитана, сообщив начальству об измене лейтенанта седьмого.
Хочется ударить кулаком по столу, но даже будучи наедине с самим собой, он этого себе не позволяет.
- Цукабиши-сан, проходите, садитесь, - капитан взглядом предлагает ей место, не будучи уверенным в том, что если махнет рукой, то та не остановится на полпути, безвольно повиснув. - Я бы рад доверить эту информацию кому-то из моих слуг, но, боюсь, они не подходят для этого. В тот момент, когда вы появились на месте сражения, вы уже не могли видеть с чего все началось, но произошло это по причине, которую нужно сообщить Готею-13 как можно скорее. Через какое-то время после перехода в Генсей я почувствовал реяцу арранкара и отправился в ту точку, дабы устранить противника. К своему удивлению, я обнаружил там не только врага Готей-13, но и Хинамори Айяме, которая является лейтенантом седьмого отряда. Более того, я обвиняю ее в измене, поскольку вместо того, чтобы напасть на цель, та предпочла вступить с ней в контакт и оказать помощь. Когда же я попытался уничтожить арранкара, предательница бежала, а в бой со мной вступил другой враг. Этот арранкар по имени Амайя Шиффер представилась как Кварта Эспада. Я же, будучи скован ограничивающей печатью мало что был способен ей противопоставить и не сумел уничтожить противника.

+1

8

Осаму, Кимико я дииико, дико извиняюсь, так как я прошляпила оповещение об ответе и думала, что вы не ответили. Простиите!!

Амида на секунду замерла, смущенно опустив глаза. Она только что поняла, что уже второй раз переспрашивает имя хозяйки этого дома. Похоже Цукабиши слишком занялась придумыванием эпической истории своего спасения капитаном, что пропустила мимо ушей то, что сказала Снежная Королева. Девушка очень надеялась, что та не примет первокурсницу за глупую дурочку, которая только и умеет совать нос в чужие дела и глупо врать. Ей вспоминается, как будучи членом школьной банды Амида тоже врала и изворачивалась, но тогда ей было не стыдно. Или она просто заглушала это чувство, наряду с голосом совести. Наверно когда ты молодой, это происходит легко  и непринужденно, совершенно не задумываешься о том, что будет дальше. Только и сейчас Цукабиши совсем не подумала, что случиться после её слов, что выглядела она, возможно, не совсем убедительно.
Они прошли в другую комнату, что оказалось для девушки небольшим испытанием. Ей пришлось слегка касаться рукой стены, чтобы её не так сильно шатало. Попутно она достала чистый белый платок, на котором с любовью были вышиты незамысловатые закорючки. Она осторожно прикоснулась к переносице  им, чтобы убрать грязь и уже засохшую кровь, после чего на чистой ткани образовались еле заметные бурые пятнышки и катышки. Если кожа и была рассечена, то капельки крови действительно уже «запеклись». Следом она достала небольшую коробочку с разноцветными пластырями. Мама  до сих пор покупает такие детские пластыри Цукабиши, несмотря на категорические отказы девушки. Все-таки она не ребенок, чтобы на её носу красовался мультяшный герой. Но маман только широко улыбалась и будто бы соглашалась.
В другом кармане Амида обнаружила свои сломанные очки. Место разлома были так же бережно перемотаны пластырем с мишкой. И хотя одно из стекл было немного треснуто, девушка важно нацепила их, словно ничего и не было. Она совсем не хотела причинять еще неудобства, хотя и послушно двинулась за Снежной Королевой. Теперь она могла больше разглядеть её – такая куколка, важного вида, но заметно потрепана, как будто с ней долго играли, но забыли и бросили на пол. Ей не хочется так выглядеть, но она всего лишь куколка в красивом платье. Однако эта метафора не вызывала к ней жалости. Амида не считала, что она выглядит жалкой и использованной, скорее наоборот, в её глазах она была забавной и милой, даже при её скованности.
Снежная Королева поднесла к её лицу коробочку с чаем. Его приятный запах проникает во все клеточки мозга, заставляя Цукабиши довольно улыбнуться и невольно вспомнить ласковые руки матери. Но теперь девушка не улыбалась. Лицо напряженно и даже испуганно исказилось: «Как же там она?»
-Да, действительно приятно пахнет,- с недолгой заминкой проговорила девушка,- Давайте его,- она не смотрела на Снежную Королеву, а уставилась в пол, как будто пытаясь натянуть приветливое выражение лица.
Я бы рад доверить эту информацию кому-то из моих слуг, но, боюсь, они не подходят для этого..
Цукабиши наконец подняла глаза на капитана. Она быстро откинула все удручающие мысли и приянлась слушать мужчину. По его словам  некая Хинамори Айяме вступила в контакт с арранкаром, что явно навлекало на мысли , что она с была с ним заодно.
-Но если это не так? Может быть… она просто не хотела её убивать и решила помочь?-Амида с задумчивым видом  сложила руки на груди. Ей никогда прежде не приходилось  убивать арранкаров. Наверно поэтому она так наивно рассуждала,- Или у неё не было возможности сразиться? Поэтмоу она тянула время и даже пошла на «хитрость»?

+2

9

Нарушение очереди согласовано с Кимико и администрацией.

Наверное, Осаму мог бы раздраженно пожать губы или закатить глаза, как бы демонстрируя, что считает свою собеседницу не слишком умной. Но если бы, если бы. Ее вопросы были резонными, если бы не она задала их, то поинтересовался бы кто-то другой. И еще спросят это с него и не раз, так что от того, что он сообщит это все Амиде, и та полностью передаст ту информацию, которой он располагает, то ни у кого не возникнет сомнений, что некоторые части истории были придуманы уже после некоторого пребывания в Сейрейтее в окружении лекарей дома Кучики. Все знают, что временами врачи не лучше безумных ученых, мало ли кому из них придет в голову испытывать на наследнике клана какое-нибудь новое лекарство.
- "Не хотела убивать" и "решила помочь" - это как раз то, о чем нам следует докладывать. Как шинигами бы обязаны убивать как Пустых, так и арранкаров, ведь они являются угрозой как для душ, не переправленных в Общество, так и для еще живых людей. В попытке утолить свой голод тем резко не придет в голову, что они "не хотят убивать". Мне так же следует напомнить о том, что из-за того, что Пустые существуют и нарушают своим существованием баланс, и появились шинигами. Арранкары, конечно, появились после, то те точно так же, как и Пустые, поглощают души, препятствуя их отправлению в Общество, нарушая круговорот. Не говоря уже о том, что и эти, и другие покушаются и на жизнь шинигами. Если рядовой "не хочет убивать арранкара", то это уже повод для беспокойства. Если рядовой "решает помочь" противнику, то это предательство. Если же лейтенант "не хочет убивать" нашего врага, то в отличие от рядового, это уже больше чем повод для беспокойства. Рядового без шикая, не желающего уничтожать противника, можно перевести в четвертый отряд, тогда как поступить подобным образом с лейтенантом нельзя, особенно учитывая то, что у лейтенантов в большинстве своем раскрыты шикаи и если они не в четвертом, то стоит понимать, что высбовождение у них не лечит никого, - это все основы, настолько, что казалось, что и оглашать их не стоит. Но надо дать понять девушке, что она своими действиями не совершит ничего неправильного. Всем известно, что подчиненный, которому отдали приказ сверху и который с самого начала показал свое несогласие с ним, не станет выполнять тот слишком рьянно. Нечего и говорить о том, что посылая Цукабиши он рассчитывает на добровольное исполнение его воли, ведь он не вправе что-либо ей приказывать, та до сих пор лишь студентка и не причислена ни к одному из отрядов. Более того, если та решит после из диалога отправиться к себе в общежитие или домой, то проблем у нее явно будет меньше, чем у рядового, который "не захотел убивать". - Что же до возможности, то арранкар, что был перед ней, это обычный фрасьон, если не нумерос - арранкар не представился и не огласил своей звание, потому я не располагаю точной информацией об этом. Лейтенанты по силе выше, чем и те, и другие. И лейтенант не была ранена, связана и очевидно что, действовала по своей воле. Это не были какие-либо способности рессрекшиона арранкара, поскольку тот не принял боевую форму, а зампакто того было в ножнах. Уже после моего нападения на противника появилась Кварта, а до того момента ни я, ни лейтенант не знали о ее присутствии. А то, что лейтенант скрылась после моего появления, вместо того, чтобы поддержать меня в сражении с противником, лишь говорит о том, что та виновна и по отношению к Готей-13 может считаться предателем. Что же до помощи противнику, то я совершенно уверен в том, что лейтенант передала фрасьону гигай, который является разработкой наших ученых, аррранкару. Отчего это можно считать не только предательством из-за боязни или нежелания убить противника, но и передачей наших разработок врагу.
Он замолчал, осматривая Амиду, желая удостовериться в том, убедили ли собеседницу его слова и ожидая ответа о том, согласна ли девушка передать всю эту информацию выше. Чем быстрее это произойдет, тем лучше, не стоит замедлять процесс по отлову предателей, особенно пока следы еще горячи и поимка лейтенанта более чем просто возможна - в первые часы это должно быть намного проще.
- Даже если есть какое-то "если", которое я не учел, при котором лейтенанта нельзя назвать предательницей в полной мере этого слова, если та действительно что-то защищала или была вынуждена поступить подобным образом, ее в любом случае надо разыскать, чтобы та предоставила информацию о произошедшем с ее точки зрения. Как я уже говорил, вместо того, чтобы поддержать меня в бою, лейтенант скрылась, потому у любого в Готее-13 могут быть вопросы, ставящие под сомнение преданность лейтенанта к нашей организации.

+1

10

С какой бы интонацией не звучали бы речи Кучики, Цукабиши все равно восприняла их будто бы капитан отчитывает её за глупость. Ей стало действительно неудобно за свои рассуждения, ведь раненый Кучики был неоспоримым доказательством, что дело с этой Хинамори Айяме было не чисто.  Все члены Готей 13 служат общему делу, вернее обязаны служить, поэтому такое поведение лейтенанта действительно было неприемлемым. Но ей ли говорить о долге службы и чести, когда  пребывание самой Амиды здесь,  это «одолжение».
Она утвердительно кивнула, показывая, что все поняла. Единственное, что показалось непонятным Амиде, так это мотивы предательства той шинигами. Похоже не одна Цукабиши обижена на Общество душ. Но при всем при этом ей бы не хотелось предавать его. Скорее ни из-за преданности, о которой говорилось выше; тут скорее нежелание отбиваться от целой орды шинигами всяких мастей. Новых неприятностей на свою пятую точку ну уж очень не хотелось, уж больно дорого приходится расплачиваться после. К тому же, за предательство простым тюремным наказанием здесь бы не обошлось. Тут два варианта: либо её убили бы в бою, либо поймали и казнили. Цукабиши не знала у какого стечения обстоятельств вероятности было больше, да и думать об этом как-то расхотелось. Она попыталась войти в привычную колею и откинуть плохие мысли. Верно, было бы обидно вляпаться по самые уши из-за ненавистного Готей 13, да и разочаровывать отца … да, это было самой гадкой мыслью. Один раз она уже сделал это и он простил Амиду и принял обратно, а играть с судьбой еще раз было бы глупо.
-Да, я поняла. Хинамори Айяме, предательство, помощь арранкару, гигай. Можете на меня положиться,- единственное, в чем не была уверенна девушка, так это как на неё, первокурсницу отреагирует «верхушка», да еще и с такими новостями. Цукабиши секунду помедлила, но решила, что лучше не откладывать это дело на потом. Она вдруг вспомнила про Снежную Королеву, которая предлагала тот вкусный чай и наверняка сейчас старается сделать все правильно и красиво, а амида уйдет не дождавшись её. И хотя девушке не хотелось обидеть Кимико, она встала и собралась уходить.
-Только скажите к кому именно мне обращаться? – Цукабиши поклонилась и развернулась на выход, но остановилась,- Ммм, можете передать мисс Снеж..экхем..Кимико-сан, что я сожалею о том, что не дождалась её и ухожу? –Она криво улыбнулась и ретировалась, - Выздоравливайте!- на прощание она помахала рукой капитану, о чем потом, конечно, пожалеет, так как сочтет это неприличным. 

----->>Готей 13

+4

11

Fever Ray - Keep the Streets Empty for Me
     Когда дверь открывается в следующий раз и служанка что-то говорит, весьма беспокойно поглядывая на Кимико, сообщая, что Осаму не придет и даже боле того, гостья обязана пройти к нему в кабинет для приватной беседы, она кивает, она даже улыбается, и будто бы ничего. Она даже говорит что-то про следующий раз и про то, что ничего страшного. Продолжает улыбаться еще несколько секунд, продолжает, когда дверь закрывается и пока слышит удаляющиеся шаги. Но не после. После она уже не улыбается, после кружки летят на пол, а столик опрокидывается. Ее грудь тяжело вздымается, а глаза закрыты. Открыв глаза, она разочарованно смотрит на то, как посуда ее предала не разбившись. И резко встает, желая покинуть немедленно это помещение. Но так же предает ее собственное тело, будто бы оно хрупче фарфора: в глазах на секунду темнеет, пульс стучит в ушах, но она держится, стоит на ногах гордо вздернув подбородок, будто бы сейчас это важно. Так важно держатся. Выйдя – отдает холодный приказ все убрать и доложить, когда гостья покинет их дом. В этом доме ей давно не задают лишних вопросов.

     Она так устала за сегодня. И ей самой это становится понятно лишь тогда, когда она закрывает за собой дверь в свою комнату. Ей так тяжело, что кажется, будто бы давит на плечи все, вплоть до легкого халата. И она сбрасывает его, оставаясь совершенно нагой. Так хочется лечь. Пара шагов – и она замирает, словно увидела призрака. Призрака себя. Не в силах противостоять этому зрелищу и, вместо того, чтобы закрыть глаза, лишь подходит ближе…
     Не узнает себя. Совсем. Если раньше ее белая кожа вызывала гордость, то сейчас ее синева пугает. Сутулость отталкивает, кажется, что она уменьшилась от всей той тяжести, что на не сейчас давила. Словно бы в трансе находясь берет расческу и принимается волосы свои чесать, влажные и так не по аристократически волнистые, почти не моргая. Раньше это успокаивало, теперь вводит в транс. Она думает. Мыслей так много, так много чувств. Она злится. Расческа летит в зеркало. Одно собственное ужасное отражение разбивается на десятки копий. Хочется стереть это стекло в порошок своими руками, соскоблить амальгаму своими ногтями, но она боится. Вот и отходит, быстро отвернувшись, к шкафу занимая все свои мысли одеяниями.
     Черное? Слишком банально. Зеленое? Подчеркнет и добавит виду какой-то болезненности. Синий? Нет, его она сейчас боится. От красного передергивает. Но так хочется чего-то однотонного, спокойного, легкого. Или нет?.. Выбор падает на черное с вышивкой сакуры кимоно. Ранее подарок, сегодня – насмешка.
     Излишне стараясь без чужой помощи, старательно одевает себя сама, затягивая и перетягивая каждый узелок. Жаль только, что зеркала больше нет, но по собственным ощущениям выглядит достойно, не считая волос. Но волосы совершено собирать не хочется, она уже устала от этого. Вот и позволяет себе очередную вольность, заколоть лишь передние пряди. Ей больно. Вулкан внутри извергается лавой, плавя органы, а она молчит, поглядывая в разбитое зеркало и накручивая свободную прядь волос на указательный палец, совершенно не чувствуя ход времени. И от этого едва заметно вздрагивает, когда заходит в комнату посторонний, сообщая как было велено, что Осаму свободен. Медлит, прежде чем выйти из комнаты, кивком указав на зеркало. Она знает, к ее приходу его здесь не будет, а будет стоять что-то новое. И это вызывает усмешку. Все такое ненастоящие. Вся жизнь – в янтаре.

     Отдать пару приказов, чтобы к ним никто не входил, даже не подходил; помедлить перед входом в кабинет Осаму и неспешно открыть дверь. В зеленых глазах решительности и стали не меньше, чем в глазах того же Бьякуи. Несколько секунд в этом молчании у двери, прежде чем закрыть ее и сделать пару шагов на встречу. Потом еще, сокращая расстояние. И вот уже ближе, чем на вытянутую руку. Она не говорит ни слова, когда смотрит Осаму в глаза и пытается обнажить его грудь. Ни слова, когда смотрит, опустив голову, и не видит ни единого следа. Чувствует, все чувствует, но не понимает, что именно, что произошло с ним, что с ним не так, что не так с ней и что вообще реально, если своим глазам верить не получается. Горделиво вскидывает голову, свеху вниз глядя прямо в глаза, требовательно, решительно. Ни единого звука, кроме звонкого шлепка, с которым ее напряженная ладошка сталкивается с щекой Осаму. Ее грудь быстро вздымается и опускается, когда она одергивает руку, все так же в глаза ему глядя. Только вот во взгляде нет уже ничего, что было минутой ранее. Только растерянность и… Нет, слишком гордая, чтобы плакать, и от этого она лишь коротко головой мотает, прогоняя слезы. И тишина. Сказать-то нечего, а кричать недопустимо. Она и так позволила себе слишком много. Слишком…

+2

12

Вопрос о том, кому стоит докладывать был не самым простым, зная, что может подняться паника, если информация будет преподнесена не тем.
- До тех пор пока о ситуации не знают вышестоящие, рядовым и офицерам не стоит об этом знать тоже, - иное дело было бы, если бы те докладывали об этом своему непосредственному начальству, а не принимали ту от первокурсницы. Потому что тогда вышестоящие знают кто был очевидчем и кто мог проговориться раньше времени до того, как они сделают официальное заявление, если сочтут таковое нужным. - Лучше всего об этом доложить лейтенанту моего отряда, а он потом уже займется остальным, а вы сможете вернуться к своим делам. В случае, если его не будет, то лейтенанту первого или сразу главнокомандующему. Если раньше попадется капитан Комамура, то можно сообщить и ему.
Кто знает, что могло произойти пока его не было в Обществе душ, второго по званию в отряде тоже настигают неотложные дела. Да и Хинамори Айяме после ее побега с поля боя могла позволить себе наведаться в Сейрейтей, учинив что-то еще. И ему даже лучше не думать о том, что он мог каким-либо образом попытаться остановить ту, оставив опешившую от такой наглости, как игнорирование ее как врага, Кварту с открытым ртом. Та была угрозой, которую он должен был устранить, но тоже не смог ничего с этим сделать. И кто знает что на самом деле тут стоит винить - собственную неопытность или же ограничивающую повязку. Была ли у него какая-то возможность уничтожить Шиффер вообще? Та бы не оставила его в покое, учитывая его нападение на другого арранкара, которая не была убита только из-за появления Эспады. Сожалеть о не сделанном, когда столько шансов упущено лишь еще большая трата времени. Просто череда провалов за провалом и ничего не становится лучше. Выдав какой-то станный жест, Амида покинула как его покои, так затем и поместье, так что Осаму смог позволить себе устало откинуться, не испытвая никакого желания ничего ломать или крушить, несмотря на недовольство собственными успехами за сегодня. Что ж, "недовольство" еще мягко сказано. Иные малодушные в его ситуации уже искали бы себе катану поострее для собственной персоны и, возможно, своей жены. Произошедшее сегодня отбросит тень не только на репутацию предательницы, но и на него. Если ты даешь сбежать противнику, то так или иначе выглядишь подозрительно и никого не убедит то, что ты пытался, если результата никакого. Ему теперь даже ни за какими боевыми ранами не спрятаться, те залечила Цукабиши. Да и подобные трюки ниже его достоинства как члена благородного семейства. Когда придется отвечать уже перед своим начальством и перед другими капитанами, то тогда все и будет действительно решено, а до тех пор у него есть все основания беспокоиться не столько за себя, а за тех, что находится под его отвественностью. У него есть жена и он явно не хотел чтобы Кимико-сама пострадала даже косвенно. Если б только еще все остальные "если" были на его стороне, а не в пользу противников и отступников.
Беззвучно, словно призрак, в помещение вступила та, мысли о которой занимали его думы. И если бы не дверь, которая издавала в разы больше шума, чем его благоверная, Осаму мог бы заметить ту только тогда, когда та оказалась в его поле зрения. И было бы неплохо оттянуть те мгновения, когда Кимико неторопясь подходит к нему, пытается осмотреть раны, которых и в помине нет, а все это сопровождается давящим молчанием, которое если бы имело какие-то материальные силы, с десяток раз растолкало его в порошок. Какие мысли крутятся в ее голове? Что думает эта миниатюрная женщина, которая несколько минут назад видела его в окровавленых одеяниях, а теперь ничего кроме его обессиленного тела даже не напоминает о произошедшем? Действительно ли приносит благо ее незнание всего того, что ему приходиться видеть на службе в Готее, или же та терзает еще более пугающими картинами, чем те, что видит он сам? Они никогда не беседовали об этом, не договаривались о том, насколько много Кимико должна знать. Во всяком случае, они не делали этого вслух и утаивание информации превратилось даже в привычку. В их семье о работе не говорили не только за столом, но не говорили о той вообще, словно та была бедным и неугодным родственником, а ведь именно та давала им возможность обитать в этих стенах и оплачивать услуги всех душ, что находились с ними под одной крышей, за собственный счет, вместо того чтобы опустошать карман его отца. Что мог позволить себе какой-нибудь другой сын Бьякуи, если бы тот у него только был.
Из всех сегодняшних ударов, что приняло на себя его тело, тот, что был отвешен Кимико, далеко не был самым сильным. Но это было настолько неожиданно, что перед глазами буквально потемнело. От врагов ждешь нападения, от союзников можешь рассчитывать на предательство, но твоя жена?.. Да, у нее как у всех остальных есть чувства. И дело тут не в том, что он расценивал ту как что-то менее живое, чем Пустой или арранкар. Дело в том, что он ставил ту выше всего уже перечисленного.
Стоит разобраться что же все-таки значила эта пощечина. Его жена, учитывая его состояние, могла позволить себе буквально убить его, после чего сообщить о его смерти, сославшись на непонятно какое лечение и стать богатой вдовой, окруженной почтением и морем слуг. Пусть Амида и соврала, ставя ситуацию так, будто кровь на его одежде до этого была и вовсе не его, но раз Кимико искала у него сейчас рану, то та не поверила словам первокурсницы. Но поскольку он еще жив, то надо разбираться, что вообще такое это было по ее мнению. Стоило надеяться на то, что жена начнет объяснять все сама, вместо того чтобы ожидать наводящих вопросов, потому что найти подходящие слова в столь щекотливой ситуации для него было непросто.
Кучики взял ее за запястье до того как та успела отстраниться, а то и вовсе сбежать, не давая никаких комментариев по произошедшему. В ее глазах вроде расстерянность, но он не уверен, он уже ни в чем вообще не уверен. Знает лишь то, что сам не злится на Кимико. Пожалуй, то, что она сделала должно было только привести его самого в чувство и это было в разы менее болезнено, нежели та тишина, что царила в помещении до того как рука жены коснулась его щеки, отвешивая звонкую пощечину.
Он бы посадил Кимико к себе, но с его слабостью, начни она вырываться, то Осаму оказался бы на полу, уткнувшись лицом в деревянные половицы. По той же причине и обнять ту за талию, притягивая к себе, было бы так же неразумно. Особенно учитывая недавнюю вспышку гнева, которая могла быть не единственной за сегодня.
- Кимико-сама, - обращается он к ней. - Если есть что-то, о чем я должен рассказать, я расскажу.
И никаких фраз о том, что не надо его больше бить или что-то в этом роде. Его супруга разумна и ей не надо говорить вещи, о которых уместно напоминать только ребенку.

0

13


     Она успевает лишь дернуться, когда чужая рука касается запястья. Не понимает, что происходит. Совсем. Чувствует, что загнанна в угол зверем диким, от этого во взгляде какая-то угроза вперемешку со страхом. Так боится его, да и себя не меньше. Она уже давно запуталась в своих желаниях. Слишком давно запуталась в своих чувствах и эмоциях. В каком-то трансе находясь слушает голос чужой, слов не разбирая. Не в силах ни пошевелиться, ни что-либо сказать.  Как тряпичная кукла, которую вдруг лишили кукловода, чувств и эмоций, оставив вместо только отрешенную пустоту. Как бракованный заменитель, как ничего. Пустота. Словно бы все нити внутри оборвались от долгого сегодняшнего натяжения, и не осталось ничего. И не хочется, чтобы нити снова срастались, чтобы все пришло в норму, потому что понятие нормы для нее стерлось. Стерлось еще давно. Когда в голове перемешались традиции старые, когда новый мир показали, пусть так ненадолго, пусть в книгах новых, совсем других. Она понимает, что они не живут, даже не существуют, вокруг только лицемерие и пустота. И рядом нет никого. Такая усталость. Сейчас бы упасть…

     С грохотом на колени падает. Нет, не больно, но синяки останутся. Да ну и что? Смешно же просто. Их все равно никто не увидит. Тут вообще никто ничего не видит. Хочется засмеяться, а еще заплакать. Может, так и сходят с ума? Вскользь проносится мысль, что в первый раз было легче. Кладет руки на чужие колени и падает на них головой, грудью. И в то же мгновение разражается рыданием. Сильно, чувственно, словно впервые за двадцать семь лет.  Качает головой периодически, словно отрицая свои мысли или соглашаясь с ними. Изредка сквозь всхлипы произносит какие-то слова, иногда даже целые фразы. О том, как она устала, как ей жаль, как ей страшно. За что-то просит прощения, за что-то обвиняет. Говорит о том, как боится, что это повторится, но так и не объясняет что.

     Гордо вскидывает голову, глядя прямо в глаза Осаму. От того, что глаза заплаканные и красные зеленый цвет радужки кажется ярче, глубже. И собрав остатки своей воли, или что там у нее было, она бросает вызов. Всем своим внешним видом. Слегка опухшими покрасневшими щеками в слезах, красными глазами, носом.
     Посмотри на меня! Спаси меня! Это даже не мысли, это сигналы бедствия. Или нет. Может, это сигналы тревоги. Может смотреть вовсе и не надо было. Надо было видеть.

     Щелчок. И она увидела. Нет, не себя. Увидела то, на что надо было посмотреть еще давно. Осаму. Замечает то, что должна была заметить раньше. Еще тогда, когда почувствовала, как он взял ее за запястье. Не нежно. Слабо.  Только сейчас понимает, что пользуется чужой слабостью. Но разве она могла понять так сразу? Это но-ва-я сторона. Срабатывают инстинкты. Женские. Материнские. Она замечает кого-то кроме себя, задумывается о ком-то, что-то переосмысливает.

     Щелчок. Хочется ненавидеть себя, обвинять в глупости, в эгоизме. Хочется быть жалкой. Хочется вызывать жалость. Почему? Потому что это но-во-е. А еще хочется…
     - Прости. – Вот так просто, дрожащим голосом. И ей так сильно на все плевать, и она так сильно устала от этого лицемерия, что переходит на ты. – Я так больше не могу. Я устала. – Глаза снова наполняются слезами, в горле опять встает ком и приходится всхлипнуть. – Я хочу знать. Все. Тебя, твою работу. Что было сегодня, что будет завтра. – Снова всхлипывает, трет глаза, как ребенок. – Когда ты не вернешься. – На этих словах хочется снова расплакаться, мысленно собирая старые обиды и страхи, чтобы плакать еще дольше, но она лишь громко всхлипывает. – И я бы хотела, наверное… – Сама не знает, бедная, чего же сейчас хочет и от кого, что хочет рассказать или услышать, что хочет сделать. Все или ничего. Все или… Ничего. Мотает головой, показывая, что ничего не хочет говорить, а если и хочет, так то не важно пока. Не сейчас.

Отредактировано Kimiko Kasumioji (18-01-2017 18:50:54)

0


Вы здесь » Bleach. New generation » Настоящее » You have mistakenly given me the food my food eats


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно