Парень потер переносицу и огляделся. Всю ночь за книгой – достаточно чтобы болели глаза. Да и свет не такой яркий как хотелось бы. Книга вернулась н а стол. До конца той было несколько страниц, но Осаму взглянул на время и понял, что надо собираться. Сказать по правде, вайзард вовсе не собирался отправляться на тренировку или в Академию. Все же помимо дел подобного рода у него, как у наследника Кучики есть некоторые обязанности, от выполнения которых уклониться нет возможности. Помимо того, Осаму был слишком ответственным, чтобы даже пытаться выкинуть какое-то коленце. Не то чтобы он был согласен со всеми решениями и не пытался сделать что-то несколько по-своему, просто открыто пойти против совета дома он не мог. Если решение уж совсем противоречило тому, что мог бы сделать Кучики-младший, то для начала стоило обратиться к отцу, а не пытаться выкрикивать всем членам семьи, что он думает обо всем этом. Да и не на всех собраниях Осаму мог присутствовать. Если отец решал, что вайзарду там делать нечего или речь пойдет о вещах, которые совсем не имеют никакого отношения к наследнику, то вход был закрыт. Не стоит забывать что у него еще были занятия в Академии, а лишний раз его никто от них освобождать бы не стал. Голос юного (по сравнению с большинством участвующих в обсуждениях) Кучики мало что значил, а передать итоги ему могут и в двух-трех предложениях в письменном или устном виде.
Итак, решение совета на этот раз несколько если не удивило, так озадачило парня. Члены семьи, очевидно, решили, что раз речь пойдет об Осаму, то ему на собрании присутствовать не положено и до всего дошли сами. Конечно, Кучики догадывался, что однажды его захотят на ком-то женить. Надежда умирает последней, но неизвестно была ли та вообще у вайзарда. Тот успел смириться с тем, что до определенного момента в его жизни, большинство важных решений будут принимать за него, оставляя лишь жалкие крохи. Считайте судейский молоток оповестил о том, что заседание окончено и все могут быть свободны. Только обжалованию ничего тут не подлежало. Его поставили перед фактом – Касуми-Одзи Кимико его невеста. И сегодня они должны были познакомиться. Последнее было даже несколько смешно. Начнем с того, что Осаму уже был знаком с этой девушкой. Они неоднократно сталкивались на различных мероприятиях и несколько раз эту девушку с семьей приглашали к ним на мероприятия, где было не так уж много других представителей знатных семейств. Потому это самое «знакомство» могло показаться кому-либо смешным, но традиции есть традиции и нарушать их только потому что «я так хочу» - только наживать себе проблемы.
Почему выбрали именно Кимико? На этот раз обязанности накодо* выполняли сами члены семьи, решив, что обращаться к третьей стороне будет лишним. Да и знатных семей в Сейрентее не там много, чтобы не знать из них самые-самые. Возможно, отец успел приложить свою руку и именно его голос стал решающим. Все же тот знал, что его сын хотя бы видел в лицо Касуми-Одзи-младшую, а та, в свою очередь была одной из немногих его ровесниц и вполне мог предположить, что лучшей кандидатуры не найти. Но как раз-таки этот факт мог сыграть свою роль не в плюс, а в минус. Кто знает, может, тогда бы Осаму мог более спокойно отнестись к судьбе своей невесты, посчитав, что если он с ней не знаком вообще, то и ее судьба куда меньше его должна волновать. Что касается самой Кимико, то та вызывала у Осаму симпатию, которая внешне особо никак не выражалась. Противно осознавать, что, возможно, из-за всех этих заскоков с традициями может кто-то пострадать. Но в то же время Касуми-Одзи должна была осознавать, что все это ради социального статуса обоих семей. А во всей этой политики эмоции обычно оказываются лишними элементами.
Одев приготовленную заранее для сегодняшнего дня одежду, Осаму отправился в комнату, где должен был вместе с отцом ожидать прибытия нескольких членов семьи Касуми-Одзи. Не смотря на бессонную ночь проведенную за книгой, самочувствие было вполне приемлемым, да и пока что глаза сами не закрывались. Единственное отличие от его обычного внешнего вида было в том, что несколько усилилась бледность, но малозаметно.
Поздоровался с отцом и занял свое место. Было некоторое желание расспросить Кучики-старшего о том, что будет дальше. При этом в голове были такие вопросы, которые бы тот счел несколько детскими. Осаму знал большую часть того, что и как принято делать, но учитывая социальный статус, члены семьи вносили некоторые свои корректировки. Например, принято было не невесте переезжать к жениху, а наоборот. Потому если уже муж имел несколько жен, то мог поочередно гостить у каждой из них. Но взять опять же его отца – тот же не жил в Руконгае с Хисаной. Конечно, Осаму знал что когда то сочтут нужным, ему где надо укажут что и как, не учитывая его мнения. И сейчас просто придется ждать Кимико и ее родителей в полной тишине.
________
*накодо – посредники занимающиеся подбором жениха или невесты, а так же информацией о тех

Речь начал его отец с благодарности пришедшим за само то, что они явились. У Осаму же мелькнула мысль о том, что Кимико могла сбежать, а Касуми-Одзи за тем и явились, чтобы сообщить сию новость, но нет, из-за спины одного из них показалась и его нареченная, это означало, что та не стала противится желанию своего дома выдать ее замуж за мешок денег с хорошей табличкой, надпись на которой была известна всем в Сейрейтее. Кошель потолще этого мог быть разве что у Омаед, но у них он толще в двух, несколько разных понятиях. Наконец, представление явившихся было завершено, те выслушали те лестности, что говорили в их адрес, а Бьякуя с совершенно каменным лицом произнес нечто, что должно было быть его пожеланием долгих лет еще даже не обрученным молодым. Парень в этот момент невольно бросил взгляд на своего отца и ему отчего-то показалось, что им не свадьбу организуют, а двойные похороны. Для любого ловеласа столь ранняя женитьба, пожалуй, была сродне тому, чтобы закапать его живьем и оставлять медленно задыхаться в руках новоиспеченной женушки, которая будет высасывать его жизненные соки постепенно.
Кучики-старший передал несколько разноцветных конвертов старшему из Касуми-Одзи, где тот их разделил с кем-то из своих спутников. Того из всех юино* волновало лишь кольцо, которое он сумел нащупать в одном из конвертов, что оставил при себе. Распечатывать его не стали, тогда как, Осаму готов был поклясться, что видел, как человечек за его спиной, которому достались остальные подарки, вовсю принялся пересчитывать деньги, что находились в одном из цветных свертков, да с такой самоуверенностью, словно так и должно и в случае если там не та сумма кан, на которую они уговаривались, то он закатит скандал. У самого вайзарда от этого возникло чувство неприятное, такое, при котором обычно передергивают плечами, но Кучики не позволил себе даже лишний раз шевельнуться, опасаясь, что каждое лишнее совершенное им движение может все испортить. Наверняка, стоило показать себя не чтящим традиции парнем, как представители Касуми-Одзи оскорбились бы и покинули их дом навсегда. Правда, последствия были бы ужасные. Уже видя, как его отчитывает капитан шестого, после чего отрекается от него, говоря, что он более не наследник их благородной фамилии и что он должен собрать свои вещи и покинуть поместье в течение получаса, Осаму испытал облегчение. Случись подобное, на него было бы меньше давления, больше свободы, до конца учебного года тот жил бы в общежитии со студентами из Руконгая и теми, что не пожелали жить дома с родителями. Потом бы устроился в один из отрядов, а на получаемое им жалование снял бы себе домик в Сейрейтее или комнату. От картин нормальной жизни, рисовавшейся в его воображении отвлекла реальность - заговорил отец девушки. Тот произнес традиционную фразу и сообщил о том, что дочь его после помолвки, что состоит сегодня будет жить у них до самой свадьбы, знакомясь с тем домом, который станет ее после второй церемонии. Осаму уже знал о какой постройке идет речь, на территории, принадлежавшей его семье было несколько поместий и одно из них пустовало, потому как с самого рождения наследника то готовилось к тому, чтобы стать его собственностью. Раньше оно принадлежало кому-то из его родственников, но те скончались и парень чувствовал себя неуютно при самой мысли о том, что придется жить в доме, где кто-то умер, пусть это было до его рождения. Тем ни менее, поместье все это время стояло пустым, в нем никто не жил и ничего живого в нем быть не могло. Вряд ли Кимико самим своим присутствием заставить вздохнуть стены, не знавшие хозяев столь долгий срок. На счастье невесты там имелась совершенно новая мебель, доставшаяся не от предыдущих хозяев, а в качестве подарков родственников жениха, который получал их на протяжении пары последних лет. Пожалуй, это должно было морально подготовить его к тому, что в одну из ближайших весен его женят.
Кучики смотрел на лицо девушки, которое не выражало никаких эмоций точно так же, как это делал его отец. За все время обмена любезностей оно не изменило своего выражения, а глаза той смотрели на говорившего. Пожалуй, это могло бы напугать, ведь невеста в итоге могла оказаться какой-нибудь куклой человеческих размеров, разработкой двенадцатого отряда, которая следила за источником шумов и выполняла заранее прописанную ей программу. Припоминая историю, Осаму мог бы привести в качестве подтверждения для своей теории тот факт, что у знатного дома его нареченной уже были проблемы с научными разработками, известные всем, кто внимательно вчитывался в страницы учебника по истории Общества душ. Кроме легких опасений, которые сам парень постарался отмести как действительно детские и глупые, было еще легкое раздражение. Потому как кукла с безупречным лицом и фарфоровой кожей отказывалась обращать внимание на него, вместо этого продолжая сверлить глазами Бьякую.
"Может, она винит моего отца в той свадьбе, о которой наши семьи уговорились?" - в конце-концов сам Осаму успел заподозрить что именно капитан шестого выбрал ему невесту, а не кто-то еще. Если девушке сказали больше о свадьбе и приготовлениях, чем ему, то та могла знать наверняка о том, что вина за это лежит на том, а не ком-либо еще. Но и добиться подобными взглядами от Бьякуи ничего не возможно, на него смотрели и те, кто лицезрели его лицо как последнюю картину в их жизни, кого после этого тот разносил на духовные частицы, и его подчиненные, которые были ему относительно близки хотя бы потому, что служили ему верой и правдой в течение многих лет, но и они могли быть не согласны с теми приказами, что он отдавал и многие-многие другие. Могла бы Кимико посоревноваться с кем-то из них и даже победить в конкурсе на самые обвиняющие глаза, что Кучики-старший будет видеть в своих кошмарах? Спросите это у него, потому как Осаму ответа на этот вопрос не знал, зато когда взгляд девушки был переведен на него, то парень просто перестал дышать. В этот самый момент вайзард вдохнул необходимую организму порцию воздуха, но не смог выдохнуть, потому что в изумрудно-зеленых глазах Кимико увидел все те же вопросы, что крутились в его голове и, наверняка, то же отчаяние смешанное с покорностью судьбе, что преследовало и его. Стоит ли говорить о том, что их горе в данной ситуации было одинаковым?
Наследник благородного дома выдохнул, делая это беззвучно, но опасаясь, что слишком шумит. Думая о том, что ему, чай, показалось на нервной почве все то, что он якобы прочел в глазах девушки, парень перевел взгляд на вазу, стоящую от него справа на одном из столиков. На ней был изображен лес с деревьями, чьи ветки переплетались друг с другом. Кучики-младший услышал затем лишь одно слово "опаздывает". Его внимание было вновь возвращено к обсуждающим их помолвку или свадьбу старшим. Оказывается, что духовное лицо, что должно было провести первую церемонию, задерживалось и о его появлении слуги еще не объявили. Это заставляло нервничать представителей Касуми-Одзи, тогда как его отец продолжал умело скрывать то, что его волновало, если того и правда что-то тревожило. Старший из гостей сказал о том, что пусть молодые пройдутся по саду, подышат воздухом, заметив, что сын Бьякуи бледноват. Наверняка не хотел говорить подобного о своей дочери, но Осаму не стал того ни в чем винить, тем более что и сам прекрасно знал, что после бессонной ночи выглядит не слишком хорошо. Капитан шестого кивнул, и бросил взгляд сначала на своего наследника, а потом невесту, словно глазами уже выпроваживал обоих из помещения, его собеседник тем временем, стараясь казаться как можно бодрее сказал о том, что принес мокуроку** и для начала хотел чтобы Бьякуя ознакомился с ним до того, как он будет передан Осаму для того, чтобы тот мог кого-то вычеркнуть, если не желает видеть того на свадьбе, хотя, всем своим видом дал понять, что не потерпит подобного оскорбления в адрес кого-то одной с ним крови, тем более что благородный дом Касуми-Одзи недостаточно оправился после того вырезания каждого, кто носил эту фамилию. Уж слишком немногочислены чтобы позволять кого-то из родни обделить вниманием и не позвать на свадьбу той, что в скором времени должна будет вести их всех за собой.
Вайзард пропустил девушку вперед, тогда как дверь для того чтобы та могла пройти отворил слуга. После чего Осаму предложил ей свою руку для прогулки, так как сад в котором они должны были гулять был пусть и с дорожками, но такими по которым передвигаясь можно ненароком да оступится и свалиться в один из прудов. Камешки и ямочки между ними были для многих гостей сада не самым приятным сюрпризом, особенно для тех, что по неуклюжести ли, иль из-за плохого освещения, а то и просто по невнимательности, теряли равновесие и оказывались с испорченными прическами и нарядами.
________
*юино - ритуальные подарки, которыми обмениваются жених с невестой и их семьи при помолвке
** мокуроку - список родственников с точным указанием родства

Прикосновение зеленоглазой девы заставило его вздрогнуть. Кажется, девушка была куда искуснее в общении, чем могло показаться, когда он смотрел на покорную и молчаливую дочь главы того благородного клана, что сегодня был их гостем. Осаму почувствовал себя не в своей тарелке, да и создавалось впечатление, что он боится больше суженной, чем смотрящего на него из темноты Пустого. Изумруды в глазницах девушки холодно скользнули по сторонам, после чего та выдала стандартный комплимент - самое то, чтобы не обидеть хозяев и самой не показаться несведущей в этикете. На похвалу эту Кучики решил ответить строчками стихотворения Соку:
Наступила весна,
но там, где с раскидистых вишен
опадают цветы,
снег по-прежнему все не тает,
заметает в саду тропинки…
Речь в нем, конечно, шла не о саде рядом с поместьями, принадлежавшими его семье, а о храме Урин-ин, но в этом был определенный смысл. Ведь изначально тот был построен как загородная вилла императора, а потом стал храмом буддисткой секты. Точно так же Осаму расценивал изначально все эти постройки, как дом, в котором он вырос, теперь же пришлось взглянуть на них глазами того, кто в один день должен будет стать главой клана. Если сначала кажется, что это нечто родное, возможно, даже прекрасное, то в итоге все может оказаться куда холоднее, как тот снег, что не тает, лежа в тени деревьев.
Пожалуй, взгляд девушки по температуре вполне мог бы сравниться с этими белыми хлопьями. Кимико совсем не Хисана, в которую был и остается влюблен его отец. Он слышал о том, что те в свое время любовались карпами, что водятся в пруду, до которого рукой подать. Хотя, Кучики почувствовал определенное облегчение от того, что девушка не скачет вокруг воды с горящими глазами. Но та была явно не в состоянии для этого, они шли настолько медленно, что при желании пресмыкающееся, известное всем своей медлительностью, могло бы посоревноваться с ними в скорости. Но этого его не раздражало, ведь сама эта прогулка была поводом сплавить наследничков дабы оставить старших обсуждать какие-то свои дела. Они с тем же успехом могли просто стоять за углом подобно генсейским школьникам и втихаря курить. Перепроверка мокуроку? Да не смешите, это ненужное занятие что для отца девушки, что для капитана шестого. На деле Осаму не удивился бы и тому, что главы кланов специально духовному лицу назначили время более позднее, чем то, в которое подошли. Разве ж ранее благородные не прибегали к разного рода уловкам для того, чтобы втайне от других поговорить о чем-то своем с теми, кем желали?
Пока молодой Кучики размышлял о возможном заговоре, который то и дело мерещился то за одним углом, то за другим, его опасениям относительно ровности поверхности, по которым приходилось шагать, суждено было сбыться. Кимико оступилась. Все тренировки пропали бы в миг даром, если бы вайзард был не в состоянии среагировать на падение девушки и подхватить ее. Все же Кучики уже на тот момент был к этому даже морально готов - сколько раз девушка надавила на его руку, пока шла по саду? Больше чем достаточно, чтобы понять, что дело не только в слишком узком одеянии. Держа Кимико на руках, Осаму понял, что та куда легче, чем казалась. Все эти наряды и высокие прически создавали ощущение, что имеешь дело не с воздушным облачком, а бронзовой статуей из храма. Пожалуй о том, что наследница Касуми-Одзи куда миниатюрнее, чем кажется, можно было догадаться по тонкому запястью, что парень успел заметить когда та поднималась и покидала комнату.
- Касуми-Одзи-сама, - и надо же одному из благороднейших домов Сейрейтея носить такую фамилию, что с суффиксом -сама звучит нескладно. - Вы не ушиблись?
Спрашивать о том, в порядке ли девушка он не стал. Вопрос этот крайне глупый. Разве может молодая невеста, выходящая за того, которого толком не знает, быть в порядке? А при ее бледности, сначала принятой за лишний слой какой-нибудь косметики, некоторые лежат в ящике, сложив руки на груди. Да даже если Кимико чувствует себя хорошо физически, во что трудно поверить, после такого падения, никакой морали не хватит на то, чтобы думать, что все идет превосходно.
Поразительно, но первым кто не выдержал в данной ситуации был представитель дома Кучики, а ведь отец Осаму почти что славится тем, что может послужить примером того, как выглядит тот, у кого на лице не дрогнет ни единый мускул в момент душевного смятения.
- Касуми-Одзи-сама, если вы нехорошо себя чувствуете, то стоит сообщить об этом. Вам окажут достойную вашей фамилии помощь, - кроме того, пока с ней будут хлопотать, время будет идти и сегодня могут отменить помолвку. Если это то, чего она хочет, то это шанс. Один раз перенесут, там и второй раз может что-то не получится, а в третий и вовсе отменят.

"Недоразумение? А погибни она от падения, от какого-нибудь слабого удара виском об камень, которых тут предостаточно, чем бы это было тогда? Недоразумением? Моя собственная семья бы заподозрила меня в убийстве невесты и только из-за того, что я не был рад вести о женитьбе, о которой договорились без моего участия," - досчитать до пяти. не высказывать ничего из этих мыслей девушке, той и без того неловко, что та оступилась и это видно. Движения вместо того чтобы быть натянутыми, словно каждое из них вытаскивают из нее щипцами стали неловкими. Если лицо Кимико продолжало сохранять относительное почти что безразличие, которое и должно быть вылеплено у дорогой фарфоровой куклы, то глаза и жесты слегка выдавали. В комнате, при определенном полумраке это не было так заметно, скорее даже, полностью скрывалось, создавая впечатление того, что Касуми-Одзи вырастили идеально послушного зомби, пусть и с невероятно симпатичным личиком. Свет же изобличал юную наследницу точно так же, как и Осаму выдавал самого себя неожиданными порывами, прямо как то, что было его предложением сообщить старшим о недомогании.
Видя просьбу в глазах девушки, Осаму сообразил, что для нее дело тут не только в договоренности родителей, но и нечто больше. Речь не о какой-то глупости вроде детской влюбленности, которая пройдет, стоит только питающему ее повзрослеть. Если смотреть на их помолвку с точки зрения ребенка, который то и дело хочет молотить ручками и ножками, крича "не хочу" и "не буду", то происходящее с ними было жестоким, ведь родители не желали прислушиваться к крикам, какими бы истошными те не были. И как-то Кимико перестала вопить намного раньше, чем он. Позор на пока что не седую голову старшего из Кучики, если наследник и дальше будет позволять вести себя подобным образом.
Вайзард выпрямился в полный рост, продолжая держать невесту на руках, после чего помог той встать на ноги, чуть придерживая и еще сомневаясь в том, что девушка вообще в состоянии продолжить прогулку, хоть и говорит об обратном. До ужаса похоже на воспитание гейш с их наставницами и прочим. Конечно, об этой профессии парень не был наслышан, ведь в Сейрейтее если кто и занимался подобным, то с этим некто Осаму знаком не был. Но ему вполне хватило чтива о том, что они собой представляли в мире людей какое-то время назад. Кажется, тем положено было терпеть, если таковое считалось нужным, а так же во всем слушаться своей наставницы. Если задуматься, то такое есть чуть ли не вообще в каждом ремесле и подобное сравнение могло придти в голову разве что потому, что и девушки выдаваемые из благородных домов, и эти леди, что должны были составлять мужчинам компанию за содержание, выполняли одни и те же функции, разве что от вторых детей не ждали. Да и обучали их одному и тому же - манерам, игре на музыкальных инструментах, рисованию, каллиграфии... Пожалуй, жена это чуть более дорогой вариант гейши, да еще с надеждой на потомство, которое тоже будет грызть определенную часть твоего состояния и нервов. Оставалось надеяться на то, что отец не захочет найти ему и вторую, и третью жену в случае если у того возникнут сомнения в том, что у его наследника все идет как надо с первой. Потому как Осаму уже чувствовал сомнения в том, что у него получится не то чтобы вытерпеть пару традиционных церемоний, но и вообще поладить с девушкой. Да, Кучики-младшего учили примерно тому же, что и большинство благородных девушек, он с такой же легкостью мог цитировать стихотворения их огромных сборников и часть из них помнил даже когда были написаны и кем. Конечно, ему не приходилось вручную переписывать их, как, возможно, его суженой, но при желании можно было бы найти общую тему для разговора. Но с другой стороны он не мог быть уверенным в том, что Кимико нравится поэзия, а не музыка или танцы. На его ответ про сад та даже ухом не повела, но и это могло быть из-за неважного самочувствия.
- Прежде чем я пообещаю вам что-либо, мне хотелось бы знать... Касуми-Одзи-сама?.. - он начал говорить, но цвет лица собеседницы оставался слишком бледным. - Вы точно достаточно хорошо себя чувствуете чтобы стоять?
Вайзард позволил себе придержать девушку со спины, положив свою руку выше талии, так чтобы даже со стороны это не казалось словно он позволяет себе лишнего. Застань их кто-то в эту минуту, наследник Кучики просто объяснил бы все тем, что девушка чуть оступилась по его вине или недосмотру, поскольку он-то, как живущий в этом поместье, знал о коварстве дорожек, продолженных здесь, но не успел вовремя предупредить. И девушка ни в кое случае не скомпрометирована и он не позволит той вновь повалиться на землю.
- Я должен знать, часто ли у вас это или это лишь единичный случай, - Осаму закончил свой вопрос, после чего, до того, как девушка успела дать ответ, добавил: - При любом варианте я обещаю ничего не сообщать ни главе моего дома, ни вашего, если они уже не знают об этом, конечно.
Вполне вероятно, что отец Кимико мог знать о какой-нибудь болезни той и попытаться выдать ту замуж до того, как это станет известным всему Сейрейтею, ведь слухи быстро расходятся. Это могло бы объяснить почему родители ее согласились на женитьбу в столь юном возрасте. Выдавали замуж и девчушек помоложе, конечно, но они же не в Генсее обитают. Жить долгая, у благородных так вообще сытая и почти совершенно безопасная, намного спокойнее, чем у тех, кто незнатного происхождения, торопиться по сути некуда. И то ли Кучики сам этого не замечал. но он был в определенной степени чуть ли не параноиком или же пессимистом, а то и вовсе любителем заговоров, поскольку даже в том, что его решили женить, тот невольно принялся копаться и искать подвох. А вдруг невеста больная и как Хисана будет чахнуть некоторое время, пока совсем обессиленная не покинет это тело чтобы переродиться в одном их других миров? Или это очередная разработка Касуми-Одзи для того, чтобы заразная девушка, которая должна прожить целый месяц в одном из поместьев другой благородной фамилии, могла заразить абсолютно всех, включая слуг? Но, глядя в эти прекрасные глаза, в которых так и читалась мольба, Осаму не видел того, что могло бы потолкнуть его к продолжению этой идеи. Если Хинамори, что связалась с Куротсучи, что, верно, и заставило его подозревать в определенный момент все и вся, даже глядеть по сторонам стала словно бы другими глазами, то взгляд Кимико был... Трудно даже подобрать слово к чему-то простому и чистому, словно вода из источника в стакане из хрусталя, да с серебряной ложкой.
- Касуми-Одзи-сама, время еще есть, - он не хотел вновь спугнуть девушку, которая до этого и без того выглядела словно потревоженное на водопое хищником животное, потому продолжил далее более твердо, но спокойно, пытаясь не вызвать ощущения, что он что-то пытается ей навязать. - Вы могли бы перекусить у нас перед церемонией или выпить чаю, это может помочь вам почувствовать себя лучше.
Да, Кучики заставляют скрывать свои эмоции, вызывая ощущение того, что у них их нет и быть не может. Но даже не смотря на это. сердца их никто не вырезал, да и наблюдать то и дело то за казнями, то за пытками подозреваемых второго отряда или заключенных в Улье Личинок, не заставлял. Несмотря на предстоящую службу в Готее-13, что является военной организацией, Кучики убил недостаточно Пустых, чтобы его сердце огрубело от убийств, а смотреть на муки юного и прекрасного создания, мучающегося от недомогания, пусть даже то может быть сущим пустяком, невольно заставляло сопереживать девушке. Пусть даже он пока не нашел никаких общих тем для возможных бесед, пусть даже те могут никогда и не найтись, но меньше всего он хотел, чтобы наследница благородного дома, судьба которой должна быть сходна с его судьбой, а значит, ему подобная, пострадала от договора, заключенного между их семействами. Если продолжать размышлять об этом, то изначально Кучики чувствовал, что способен испортить жизнь ей чисто тем, что они обещаны друг другу, словно проданная на рынке недвижимость или пара козлов на базаре. Сейчас же озадачился тем, что способен испортить существование той и расторгнув помолвку, которая по его мнению, опять же, могла перевернуть все с ног на голову. Невольно вспоминается выражение о двух злах, интересно, которое из них меньшее?

Не должна говорить, глядит виновато, словно разбила любимую вазу его отца и Осаму вряд ли бы смог не предложить, взять всю вину на себя, пожалуй, даже загнанные Пустыми в угол души выглядят не столь беззащитными. Кимико явно была из тех, кто если попадает во что-то, сумеет легко выбраться, не прилагая особых усилий. Это из тех историй, когда леди специально посреди жаркого дня наступает на кучу навоза и якобы вынуждена ждать подмоги от любого джентльмена, который будет проходить мимо. Но эта-то точно знает напротив чьего дома стоит вляпаться в передрягу, когда именно стоит начать жалобно заламывать ручки, а когда дать паре жемчужных слез наполнить яркие зеленые глазки.
Девушка смотрит чуть в сторону, из-под полуприкрытых век с пушистыми ресницами. Та считает, что может сболтнуть неуместное, губы ее складываются в слабую улыбку, глаза же глядят еще более виновато, чем ранее. Потом с легкой надеждой переспрашивает о том, точно ли все останется в тайне. Кучики, невольно поддаваясь чарам, кивает, не смея нарушить своеобразную песнь Касуми-Одзи. Та вкрадчиво и почти переходя на шепот, сообщает, что Осаму пообещал. А Кучики не нарушают своих обещаний. Наверное, точно так же секретарь Дьявола сообщает подписавшему контракт о том, что нет никакого смысла пытаться уклониться от уплаты по выполнении. В тепло-зеленых глазах появляются льдинки, что ударившись о край стакана складываются в звуки, вылетающие из горла Кимико. Несколько своеобразно, но красиво, это ее музыка.
Услышав ответ на вопрос, вайзард испытал определенное облегчение. Никто не собирался умирать, да и болеть тоже. Но не стоит забывать о том, что теме здоровья японцы уделяют много внимания. Один-единственный чих, из-за поднявшейся в воздухе пыли может заставить ваших родственников тревожно забегать вокруг, тут же призывая семейного лекаря для осмотра. "Приболел он" слышится шепот. "Аппетит пропал" неожиданно добавляет кто-то. И из совершенно здорового представителя благородного дома ты превращается чуть ли не в смертельно больного старика, укутанного одеялами, утыканного грелками со всех сторон и с хлопочущими слугами. Обморок действительно может быть лишь последствием бессонной ночи, но уже достаточно жестким, чтобы из-за него страдать из-за всего того внимания, которое точно будет оказано, если об этом прознает кто-то еще.
- Спасибо, я буду Вам очень признательна, - должно быть, ему показалось. Чуть удивленный взгляд в сторону девушки. Она уже смогла добиться того, что долгое время не удавалось наставникам. Его учили быть почти точной копией отца. Осаму пытались довести то одним, то другим, смотрели на его реакцию, а у него уже почти начало получаться сохранять каменное лицо. Но вот появилась она и не будучи никаким преподавателем хороших манер или как они себя там называют, эти шарлатаны, Кимико сумела выбить землю из-под его ног. Точно так же могут чувствовать себя тарелки и кружки на мгновение взмывшие в воздух, потому как невероятно ловкий дворецкий решил убрать скатерть, на которую посадили пятнышко. Вот он делает резкое движение рукой - ткань движется, столовые приборы замирают в недоумении и уже в следующую секунду спокойно покоятся на столе. Может, они и покажутся стороннему наблюдателю такими же, как раньше. Но если уж вам пришлось бы оказаться на месте одного из них, то поняли бы, что их несуществующее сердце замерло и ушло в пятки во время полета. И после него те не сразу пришли в себя, пусть и пытались сохранить пристойный вид. - Я бы с радостью согласилась на ваше предложение, но при условии, если и об этом никто не узнает.
В каждом произнесенном слове правда. Они заперты в клетке из традиций и богатства их семей и в отличии от канареек, что отловлены для пения благородным дамам, у них нет даже возможности выбирать, когда петь, а когда нет - знаки им подает дирижер, роль которого исполняют попеременно старшие и более опытные. Но стоит девушке все же что-то выпить или съесть, иначе вместо их маленького секрета выйдет очередной обморок, но уже в присутствии духовного лица и глав семейств и остальных свидетелей, что будут присутствовать на помолвке. Наверное, слуги из его дома и кто-то из родственников, кто свободен сегодня.
- Прощу прощения, - Кучики подошел ближе. - Позволите?
Зачем надо было спрашивать, если та сама дала свое согласие на то чтобы выпить чаю. Вот только та вряд ли была готова к тому, как ее собираются доставить в то место,где можно было бы тайком сделать несколько целебных глотков. Осаму решил воспользоваться шумпо для того чтобы не просто преодолеть необходимое расстояние как можно быстрее, но и проделать это наиболее незаметным способом. Любой слуга, которому бы приходилось проходить мимо, мог решить, что ему вообще показалось, что кто-то стоял рядом с прудом, настолько быстро в следующее мгновение обе фигуры исчезли. Беседка, в которую решил переместить их Осаму была одним из самых любимых мест одного из его наставников. И Кучики прекрасно знал, что тот держит все необходимое для приготовления чая тут же. Дополнительным плюсом этого места должно было послужить то, что оно было почти скрыто за различной растительностью и для того, чтобы увидеть. что внутри кто-то есть, надо было встать прямо перед входом, который располагался тоже не достаточно удачно чтобы можно было заниматься плодотворной слежкой.
"Отец наверняка заметил," - он был достаточно умен для того, чтобы не держать капитана шестого отряда за идиота, который не почувствует использование шумпо прямо перед его носом. Вот только он находится вместе с Касуми-Одзи-старшим и не станет выбегать из комнаты гневно сотрясая руками воздух. И пусть тот думает что хочет, ему должно быть совершенно понятно, что это так же не нападение каких-нибудь наемных убийц, потому как помимо реяцу своего сына тот бы почувствовал и их духовную силу. Скорее всего, тот не скажет ему и слова о том, что Осаму позволил себе нечто, что не должен был. Пока за руку его никто не поймал, это было бы глупо, да и Кучики-младший не так часто злоупотреблял подобным, чтобы из-за одного раза устраивать разбор полетов. - "Интересно, она умеет заваривать чай?"
У самого вайзарда с этим были некоторые проблемы. А точнее его наставник предпочитал заниматься подобным самим, да и наследнику обычно подавали готовый чай, а от него требовалось его просто выпить.

Не он один был пойман на неспособности сохранить идеальное отрицательное число, показывающее на внутреннем воображаемом термометре, сколько градусов можно было бы дать выражению твоего лица. Издав звук, не слишком подходящий для благородной дамы, но звучащий каждый раз когда случается что-то неожиданное и, зачастую, ужасное. В этот раз никто не пострадал, верно, но его действие вполне могло бы повлечь за собой куда больше проблем, чем Осаму казалось изначально. Вот он вроде бы и предупредил, что собирается ей "помочь", а вроде бы и не дал достаточной информации по этому поводу. Так недолго вызвать обморок не из-за недосыпа или голодания. И чем он только думал?
Мысли, разумные мысли, а не "светлые идеи совершить что-то этакое", всегда приходят уже потом. Ты сидишь, спустя пару часов после того, как все закончилось, а то и через добрый год, и резко приходит настоящее просвещение - в этой ситуации следовало ответить так-то и сделать то-то. И все было бы прекрасно, все были бы счастливы... но, видимо, мыслящие создания не пытаются ни жизнь себе облегчить, ни сделать ее идеальной. Будь она таковой, все дохли бы от скуки, а не из-за семейных распрей с ревнивыми мужьями и из-за невозможности найти общий язык для двух разных рас.
"Эта проделка могла стоить еще одного обморока," - это предложение все крутилось и крутилось в голове, словно кто-то поставил его на повтор и уехал в отпуск, забыв выключить. В момент, когда рука девушки дотронулась до прически, проверяя, не оставила ли она все свои волосы ровно на том месте, где они оба находились до этого, как бы ни смешно было вообразить себе такую ситуации, голос в голове, зацикленный на одной и той же фразе, сорвался на истеричные нотки. И если вы спросите Осаму, то он был готов не просто к тому, что наследница Касуми-Одзи размахнется со всей силы, что была дана ее хрупкому телу и оставит пылающий отпечаток ладошки на его лице, но и к чему-то более страшному. Один из его наставников говорил, что женщина в гневе - картина поистине страшная, якобы волосы их встают дыбом, глаза сужаются и то, и другое полыхает адским пламенем. И пусть этого всего не было, он он был близок к тому, чтобы узреть сие воочию. Как же смешно работают эти весы, якобы сохраняющие личность в равновесии, не дающем ей сойти с ума: ты прячешь свои эмоции от окружающих, а в итоге те просто душат тебя изнутри ровно до тех пор, пока не прорвет.
Осаму явно из тех, кто встречает опасность с широко открытыми глазами, вместо того чтобы зажмуриться и свернуться калачиком. Почувствовала ли Кимико легкую встревоженность, которую могли выдать эти "зеркала души" или?.. Ответ был где-то не совсем здесь. Девушка засмеялась. Чистый, звонкий. Если вам случалось наблюдать за ручейками воды весной, когда все тает и за тем, как переливается эта вода, то вы поймете что это как раз то, с чем можно было сравнить звуки, достигшие его ушей. Если до сегодняшней встречи у них были свои собственные истории, то ровно с того момента, когда они столкнулись вместе, насильно связанные договором родителей, началось что-то, что стоит считать их общей историей. Состоится ли все так, как задумали старшие? Трудно было поверить в то, что это происходит, что все это реально. Свое будущее Кучики не видел ясно и не представлял себе никаких героических картин с поверженными Пустыми у его ног, с наградами, которые ему подносит главнокомандующий и с прочей чепухой, которая интересна мальчишкам с происхождением попроще. Все может быть оттого, что с рождения он в некотором роде избалован: ему ненужны никакие богатства, ведь его семья не из бедных, ему не надо думать о том, чтобы стать популярным в том месте, где он обитает, происхождение дало и это, не говоря о том, что оно может быть неплохой "рекомендацией" при назначении ему должности в отряде после Академии. Поэтому все, что рисовало воображение, относительно того, что будет потом, было что-то вроде: я буду читать что-то или тренироваться, этот день будет солнечным, другой дождливым, я бы не отказался от чашки чая если на снаружи дома будет непогода. Не очень-то поэтичное представление того, что готовит тебе жизнь. Помимо этого Осаму задумывался о том, какой отряд более ему подойдет, а в каком не окажется ни при каком раскладе, но это даже не создавало никакой внутренней картины, где был он и что-то вокруг, только сухой анализ.
И вот она, девушка с живыми глазами и звонким смехом. Он догадывался, скорее даже понимал, что однажды ему буквально подсадят кого-то рядом, с кем придется делить пространство, имя, еду, слуг и прочее. Но в голове это было где-то там, не сегодня, не сейчас, не в этот самый момент. Образ будущей жены, если и возникал, то был расплывчатым, как светлое, прозрачное облако дыма. Но вот перед ним стоит живая и и никуда не расползающаяся на части Кимико. И он был солгал самому себе, если бы не признал то, что сейчас его сердцебиение было куда более учащенным, чем во время какого-нибудь завтрака или очередной лекции от наставника. Почти тоже самое чувствуешь в бою. В его жизни уже был момент, когда самому его существованию грозила настоящая опасность. Сравнивать этот достаточно светлый момент с чем-то темным, холодным и забирающимся под самую твою кожу, может показаться неправильным. Но жизнь по-настоящему ощущается как что-то, что стоит испытывать только тогда, когда случается что угодно. И не важно хорошо это или плохо для тебя лично. Выбор имеет значение и я могу выбирать.
Это вовсе не тот "выбор", который выпадает тебе каждое утро, когда ты прохаживаешься от одного цвета одежды к другой и все никак не можешь решить что из этого краше под твои глаза или волосы, а то и вовсе покрасневшую от бессмысленности происходящего, пятку. Как уже было приведено сравнение - словно в бою. Когда борешься за свою жизнь, помимо нее самой ты вполне способен потерять какую-то из конечностей и это скажется на будущем существовании, если до такого дойдет дело, коли уж суждено тебе выжить. Что он сейчас ей скажет, как поведет себя, как посмотрит - все это играет роль в том, какая будет их общая история, пусть даже само начало ее писали не они. Переплет, эту обложку с традиционными нарядами и цветами, на которые словно нанесли макияж чтобы в этот день они выглядели ярче, чем в предыдущий - за наличие таковой тоже благодарить стоит не их. Страничнки, пока белые, чистые, их предстоит им заполнять. Пусть почерк у первых строк был не слишком аккуратен, хотелось верить, что он передаст насколько бешенно скачет в его грудь эмоции, спавшие все это время.
- Я уже дал слово, что все это останется между нами, - по сравнению со всеми его обычными фразами, эта имела такую температуру, что любой привыкший к тому холоду, которому обучили наследника, вообразил бы себя посреди горячего источника. Стоило ли осечься? Или немедленно сбросить градус? Что решит Кимико? Да, действительно, что подумает девушка, все говорят, что у дам богатое воображение, а если уж его собственное говорит о том, что могут плохо подумать из-за таких фраз... нет, даже не из-за слов, слетевших с языка, а из-за теплоты, неожиданно их наполнившей - якобы наследник Кучики может оказаться тем еще мерзавцем, ухлестывающим за любой прелестницей, что покажется ему достаточно хороша - то в голове невесты может быть все что угодно.
Слишком много нервов. А он все пытается думать. Мыслить в ситуации, где разуму не место, так характерно для его вида. На девушку же что-то нашло, та заливается приятной трелью, делясь кусочком из своих будней. На вкус не не приторно-сладкий, в нем есть горчинка их реальности, распробовав которую понимаешь что да, что их жизнь, до их встречи, их пути, очень похожи друг на друга. Проявлял ли он инициативу, точно так же, как она? Не без этого, любой, кого можно охарактеризовать без словосочетания "ленивый кусок чего-то" попытался предпринять хоть что-то, что можно было бы вспомнить. Вместо этого у них обоих должно быть с десяток моментов, когда их попытку проявить деятельность пресекали на корню.
Он взял ее руку, больше не ощупывающую прическу, словно собирался принести клятву новой богине или предложить той сбежать вместе с ним, бросить все их хоромы, слуг, благородные имена, стать бродягами и все все этому соответствующее, но всех этих слов не было в его голове. У Осаму не было где-то там внутри этих книжных фраз из романов о влюбленных, молодой человек не был с ними всеми знаком, пусть порыв и был похож, но он был его собственным, настоящим, не наигранным и не надуманным какой-нибудь дряхложй женщиной, которой не хватает романтики в ее буднях и оттого та села за написание слезливых историй.
О чем он думает? Кучики ловит себя на том, что не находит в своей голове ни слов, ни идей, есть просто какая-то странная пустота. Пустота светлая и даже приятная.
Но вот приличия вновь ломятся на свое законное место, вайзард соображает, что позволил себе даже больше чем мог бы позволить со всем тем кредитом на непозволительное - он успел его протратить на тот прыжок на шумпо до беседки и пусть он сам и продолжает оправдывать это необходимостью свершения данных действий для сохранения их небольшого чаепития в секрете, но это не становится менее "непозволительным" из-за этого. Кажется, он пробормотал извинения? Осаму сам не уверен в том, было ли это или он представил, как пытается извиниться перед девушкой, но осознанно себя обнаружил в тот момент, когда достал все, что нужно для приготовления чая из тайничка наставника и передавал это Кимико.
- Не знаю какой сорт ближе настоящим ценителям, - он хотел обратиться к ней лично, сказать что-то вроде "ближе вам" или "вашему вкусу", но что-то внутри не хотело выкать в адрес милой собеседницы, но и не позволяло открыто перейти на "ты" даже в отсутствии свидетелей. Не в чужих ушах и глазах дело. Он не знал как к этому отнеслась бы сама Кимико, пусть даже та с легкостью простила ему использование реяцу. Всем прекрасно известно, что терпение у каждого ограничено какими-то единицами и выяснять чему именно оно равняется у невесты в первый день общения было бы неправильно. - Но мой наставник выбрал именно этот не просто так. К тому же, в нашем положении достаточно трудно раздобыть нечто дурное.
Верх разговорчивости. Для кого-то это лишь пара брошенных фраз, может, оправдание или попытка заполнить тишину. Осаму же просто хотел чем-то ответить девушке. Поддержать, дать знать, что если та желает разговаривать, то пусть так и будет, что он не против. В конце концов, не говорить же это все ему прямо, все эти намеки, которым он не был научен и без того такие неловкие, что такая умная девушка как Кимико должна была сообразить что к чему и не просить никаких пояснений.